Империя – II

«В надписи могло оказаться хорошо знакомое имя слишком поздней эпохи для сторонника глубокой египетской древности и, „чтобы не вызывать соблазна“, оно могло быть вытерто каким-нибудь слишком правоверным путешественником по Египту в те эпохи, когда чтение иероглифов еще не было забыто, или после 1822 года, когда оно было только-что восстановлено Шамполлионом и когда Египет был еще трудно посещаемой страной для европейца, и потому было мало вероятности для критической проверки черпаемых из него сведений.

Я никогда не позволил бы себе высказать последней мысли, – продолжает Морозов, – если бы у меня с давних лет не осталось воспоминания о рассказе одного русского путешественника в первой половине XIX века, настолько поразившем меня в то время, что это место и до сих пор осталось в памяти. Насколько помню, это находится в книге Базили – «Путешествие русского моряка по Египту, Сирии и Греческому архипелагу», напечатанной в 40-х годах XIX века.

Автор рассказывает там, что когда он посетил с чувством почти религиозного умиления гробницы и постройки, описанные Шамполлионом, то не нашел и следа от многих (! – авт.) приводимых им рисунков, и на вопрос, – «кто их стер?» – сопровождавший его араб ответил, будто Сам Шамполлион.

На новый изумленный вопрос моряка: зачем же? – он получил от араба, еще помнившего Шамполлиона, лаконичный ответ:

Для того, чтобы его книги оставались единственным документом для позднейших исследователей и люди не могли бы без них обойтись…»

Исследование, – резюмирует Морозов, – стертых в египетских надписях собственных имен и замена их на вытертом кем-то месте новыми именами неизбежно наводит на предположение, что тут была сделана умышленная мистификация и, может быть сделана именно тем, кто первый опубликовал эти надписи, особенно, если опубликование было в первую половину XIX века» [37], с.1029.

А вот и совсем откровенные свидетельства очевидцев, фактически поймавших Шампольона за руку.

Вот что сообщает Петер Элебрахт о посещении Египта архитектором Гессемером: «Мне очень не повезло, что я попал в Фивы сразу после Шампольона…» Эту неутешительную весть о положении дел осенью 1829 года дармштадский архитектор Фриц Макс Гессемер передал своему покровителю, дипломату и коллекционеру Георгу Августу Кестнеру (1777 – 1853), основавшему Немецкий археологический институт в Риме… Что же сделал Повсюду Превозносимый Шампольон?

Гессемер – Кестнеру: