Империя. Исправляя чистовик

— Вилли, я понимаю твои мотивы и интересы. Но и Россия не может, не потеряв лица, отдать чехов-славян в объятия Германии против их воли. Меня просто не поймут. Нам нужен какой-то компромисс в этом вопросе.

Вилли хмурится ещё больше. Как бы мы на первом же вопросе не разругались к чертям собачьим.

Кайзер жестко отрезает:

— О вхождении Чехии в Новоримский Союз не может быть и речи. Это недопустимо, даже если они все поголовно за это проголосуют. Рейх введет войска.

Ага, вот мы и пошли с козырей.

Вилли продолжил рубить воздух:

— Я готов к известным уступкам по Венгрии. Я готов обсуждать финансовые, промышленные и прочие технические вопросы, но Чехия — это принципиально для нас.

Киваю.

— И для нас. И ты прекрасно понимаешь, что, как только войска Рейха начнут выдвижение в Чехию, наш Экспедиционный корпус войдет в Чехию из Словакорусинии, где он стоит в полной готовности. И я думаю, что тебе известно, чьи войска будут встречать цветами.

Кайзер сидел хмурее некуда. Да, ситуация зашла в тупик. Ввод войск с обеих сторон означает войну между нами. Даже если мы этого не хотим, всегда найдется идиот, готовый стрелять во что угодно. Как говорят в таких случаях? Казус исполнителя или как-то так? Вот это как раз тот случай, который у нас может случиться с большой долей вероятности. Но даже при благоприятном развитии событий, мы с Вилли поделим Чехию примерно пополам. И что с ней делать дальше? Нет, пример Западного Берлина в моей истории показывает, что это тоже возможно, но разве ради этого каждый из нас хочет Чехию? Нет, нас интересует её экономика и промышленный потенциал, которые полетят в тартарары при таком жестком сценарии. Это называется, так не достанься же ты никому!

Была еще одна причина, по которой кузен не мог согласиться на вступление Чехии в Новоримский Союз, сугубо географическая, — разместив свои аэродромы в Чехии, мы сможем бомбить не только Берлин, но и буквально всю территорию Германии. В то время, как само ихнее люфтваффе могло пока дотянуться лишь до Риги, Минска, Ровно, и, с огромным трудом, с подвесными баками вместо бомб, до Кишинева. Я это понимал и готов был не напирать в этом чувствительном для собеседника вопросе. В конце концов, лет через десять-двадцать авиационные технологии дойдут до действительно дальних бомбардировщиков, и я смогу разбомбить Германию и без аэродромов в Чехии.

Да, и Бог с ней, с Чехией, на кону стоит много большее. И уступить в этом «много большем» я решительно не мог. Да, за столом переговоров нужна известная гибкость, но и готовых на глупые уступки никто не уважает и жертву эту не ценит. Наоборот, аппетиты растут.

Предлагаю:

— Выходом из этого тупика я вижу нейтральный статус Чехии по аналогии со Швейцарией.

Вилли качает головой.

— Нет, Миша, это не вариант. Я думал об этом, но нет. Швейцария — это Швейцария. Много веков нейтралитета, даже если они поставляли солдат всей средневековой Европе. Сложившаяся политическая система, свои элиты, ясный прогноз. Чехия же совсем иное дело. Нам нужна эта страна и ее экономика. И, уж, тем более, мы не можем допустить дрейфа Чехии в объятья Новоримского Союза. А он неизбежен, если не будет выработан механизм гарантий учета наших интересов и невозможности указанного дрейфа.

Пожимаю плечами.

— Нейтралитет может быть подкреплен гарантиями внешних патронирующих сторон. Та же Польша сейчас формально независима и там даже нет ни твоих, ни моих войск, однако же наш совместный протекторат, при поддержке США, гарантирует, что ни одна из сторон не поглотит Польшу безнаказанно для себя. Польша — буфер между нами. Почему так не поступить с Чехией?

Кайзер явно готов к такому повороту, поэтому отвечает сразу:

— Это явно другой случай. В Польше всё было проще. Условием обретения независимости как раз и был двойной протекторат Германии и России. По ряду причин мы были в этом заинтересованы. А гордые поляки опять хотели иллюзорной независимости, чтобы продать себя соседям подороже. Именно мы определили там новую королевскую династию. В Чехии же царит ситуация неопределенности, однако она уже обрела черты независимого государства. И особую тревогу вызывает царящая в чешском обществе тяга к республиканским идеям, которую разжигают из Лондона и Вашингтона. Республиканизм же — крайне непрогнозируемая и неустойчивая в политическом плане структура, с которой очень трудно вести дела.

Соглашаюсь:

— Да, Вилли, согласен с тобой полностью. С этим что-то нужно делать. Республиканская форма правления приводит лишь к хаосу и к вечной озабоченности не долгосрочным результатом правления, а лишь подготовкой к предстоящим выборам. Фактически, республика — это лишь декорация власти зажиточных кругов. Неслучайно в большинстве так называемых республик, откровенно противятся всеобщему избирательному праву и прочим свободам, невзирая на всю патетику и громогласные речи с трибун.