Империя. Исправляя чистовик (СИ)

Разумеется, у меня не было социализма и не могло его быть в моих условиях, но я ничего не оставлял на откуп «невидимой руке рынка», оставляя эту байку на потеху тем же американцам, на полном ходу уверенно идущим к Великой Депрессии. У меня же не было ни лишних денег, ни лишнего времени, да и особого желания играться в заведомо проигрышные игры у меня тоже не было. Зато у меня был в памяти советский опыт первых пятилеток, у меня были свежи воспоминания о том рывке, который в моей истории совершила Германия в 30-е годы, мобилизовав кучу народу на нужды национал-социалистического хозяйства, поборов безработицу именно созданием своих аналогов трудовых армий, да и методы «Нового Курса» мистера Рузвельта мне были хорошо известны.

Конечно, никаких государственных капиталов Империи, никаких «добровольных взносов» той же Германии в Международный Банк восстановления и развития, никаких займов и прочих инвестиций мне бы не хватило на рывок. Да, в отличие от большевиков, у меня был и базис лучше, в виде неразрушенной Гражданской войной страны и фактического отсутствия эмиграции огромного числа специалистов (ехали как раз к нам), да, деньги нам давали довольно охотно, да и с признанием мы не имели никаких проблем, но, во-первых, мои методы были весьма ограничены всякого рода правами собственности и прочим частным капиталом, а, во-вторых, я не мог в полной мере использовать методы большевиков в плане обобществления прибавочной стоимости, дабы направлять ее в нужное русло.

Но! Но, было и то, что меня роднило с большевиками. Я был решителен, я не собирался тупо набивать свои карманы и отдавать Россию на растерзание всякого рода родственникам и прочим прихлебателям, и я точно знал, чего хочу. Причем даже точнее и яснее, чем это было в фантазиях большевиков. По крайней мере я представлял себе, где набили шишки все те, кто двигался по этой дороге за предстоящие сто лет.

Посему я не стал играться в глупый рынок. Он хорош при выпуске ассортимента ситцевых рубах, но мало пригоден в условиях нынешней России для мобилизации общественных сил и мощного индустриального рывка, а ведь задачи передо мной и Империей стояли даже большие, чем стояли перед тем же товарищем Сталиным. Как, кстати, товарищ Хосе Ацеро поживает в Мексике на пару скомарадом Ульяни – доном Д'Эбервилем? Троцкий там еще где-то чудит, оберегая интересы американских нефтепромышленников от революционного разграбления.

Но я отвлекся. Стихии рынка мы противопоставили Систему. Аграрная реформа не только в основном сняла остроту земельного вопроса, но и позволила нам создать целую сеть агропредприятий на базе прежних крупных латифундий, а также еще большее количество сельскохозяйственных артелей, объединив в них немалую часть вчерашних фронтовиков-ветеранов. Такие артели и агропредприятия получали льготные кредиты и прочие послабления, а, самое главное, они не подлежали разделению по принципу «взять все, да и поделить». Такие более крупные артели имели возможность завести и тракторы, и лошадей, и сельхозинвентарь всякий, а не уродовались на пяти десятинах, как крестьяне-единоличники.

Империи же это давало весьма значительное количество продукции, которую мы (государство) закупали еще весной по фиксированным ценам, формируя таким образом свои «Закрома Родины», что, с учетом казенной монополии на внешнюю торговлю, давало нам широкое поле для маневра. Мы могли и создавать резерв продовольствия на случай неурожая, и сравнительно дешево кормить все свои трудовые и прочие армии, могли осенью и зимой влиять на цены на хлеб в стране, а излишек могли отправлять и на экспорт, тем более что законтрактованное зерно из Румынии и Болгарии обходилось Ромее дешевле чем наше, а та же Германия с удовольствием русское зерно покупала.

Да, всей социалистической прибавочной стоимости я не имел в своем распоряжении, но, повторюсь, условия у меня были лучше, чем у большевиков.

Аграрная реформа также послужила катализатором массового исхода из деревни лишних людей, которые не могли себя прокормить с четырех-шести десятин, а по каким-то причинам в агропредприятия не шли, а в те же фронтовые артели их не брали. Вот и потянулись из деревни людишки в город, где их тут же брал в оборот МинСлужения. Впрочем, вербовщики активно ездили и по деревням, агитируя либо на переезд, либо на трудовое Служение на благо Отечества, что не только давало гарантированный кусок хлеба для себя и семьи, но дарило весьма реальные перспективы устроиться в жизни куда лучше деревенской нищеты.

В общем, чаще всего схема переселения имела характер прибытия некой бригады или отряда на новое место, где прибывшие строили и обустраивали территорию, а по истечению срока договора (а часто и до его окончания) получали возможности осесть в той местности, которую они же и обустраивали, получив при этом льготы по налогам, подъемным и прочую помощь инвентарем и скотиной.

Так что ошибок столыпинского переселения в Сибирь я старался не повторять.