Империя камня и веры

Несколько дней подряд он пытался забыться и забыть то, что произошло в канализации и шпиле. Командор не был бездушным солдатом, что с хладностью взирал на происходящее, не чувствуя эмоции, Эстебан не мог забыть и не смирялся с тем, что, по сути, убил ни в чём неповинного человека, не смог уберечь побратима, да ещё и к тому же смерть Сциллы отозвалась режущим криком и легла на сердце тяжким грузом, который он пытался утопить в выпивке. Он буквально съедал самого себя за то, что не смог уберечь своего лучшего друга, чуть ли не брата, от пуль отступников и не смог уберечь «сестру» от радиоактивного ада. И сейчас Верховный Инквизитор беспомощный лежит в больнице, а Сцилла на кладбище отдана вечному сну под вороньи песнопения. Эстебан даже себя сейчас сжигал за то, что с похмелья забыл спросить у Теневика про состояние своего побратима.

Его не тренировали переносить все тяготы военной службы, в том числе тяжесть морали на войне, парня только то и научили управлять узлом полк–ордена – аванпостом и дали пройти короткий военный курс и поэтому весь тяжкий груз он смывал литрами алкоголя, не в силах его выдержать. И весь этот алкоголизм тщательно скрывался им самим и одним из немногих из друзей – Антонием, иначе Командора выгнали бы из полк–ордена, за не соблюдение стандартам, да и сама болезненная тяга к алкоголю не влиял никак на работоспособность Эстебана и продуктивность работы аванпостов, ведь проявлялся он довольно редко и друг всегда был готов прикрыть.

Командор натянул на себя серый длинный пиджак, поверх грязной рубашки, а так же в кабинете нашёл вонючие духи и чуть ли не облился ими, в стараниях отбить запах перегара, но запахи оказались смердящими, что запах перегара на их фоне представлялся дешёвыми, лёгкими и немного приторными духами, купленными на распродаже.

Командор подошёл к открытому окну и втянул воздушной массы. Свежий воздух разом наполнил лёгкие парня, по пути освежая сознание. Эстебан простоял несколько секунд у окна, жадно поглощая воздух, и освежаясь после неисчислимого количества попоек и после того как разум более менее прояснился, а лёгкая головная боль отступила, Командор решил приступить к исполнению своих обязанностей, но сначала он решил побеседовать со «знатным гостем», как выразился Теневик.

Эстебан открыл дверь и отправился в подвалы, в карцер. Башня, которая была посередине крестообразного аванпоста, была местом переходов между крыльями зданиями, и только на самом верху башни находился кабинет Командора. Но под самой башней располагались подвалы, где хранился всякий нужный хлам, а также несколько бочек вина, купленных при переезде Командором, а ещё ниже устраивался тёмный карцер, сделанный в стиле средневековой темницы, ибо на более современное оснащение не хватило денег и ресурсов. А потом про этот аванпост попросту забыли, так как из списка важных строений полк–ордена он вышел, потому, что было заключено тайное соглашение с державой победившего либерализма, обеспечившее перемирие и сделавшее этот аванпост не нужным.

Командор спустился в подвал, не попадаясь никому на глаза, да и некому было, ведь солдаты были на тренировках, а все остальные занимались своей работой в своих крыльях.

Глава аванпоста пробежал по лестницам и быстро прошмыгнул в тёмный и сырой подвал, забитый всяким хламом. Подвал ничем не отличался от старых кладовок: пыльные вещи хаотично разбросанные, нагромождения различного хлама, слабое ламповое освещение, трудно находимый проход к дверям в карцер и несколько хорошо припасённых бочонков с «божественным нектаром» – старым вином. Командор быстро миновал весь этот хлам и пробрался к нужной двери. И, используя свой личный ключ, он отворил массивную металлическую дверь.

Зайдя в карцер, сразу повеяло сыростью и погребной прохладой, а в нос ударил запах грибка и плесени. Эстебан включил здесь свет. Неохотно, но старые лампы зажглись, освещая своим холодным светом это прохладное место. Перед Командором предстала старая кирпичная кладка, сделанная из белого потрескавшегося кирпича и покрывшаяся грибком. Впереди был небольшой проход, от которого вели шесть однотипных камер. В каждую камеру вход преграждала массивная железная дверь. Командор подошёл ко второй двери справа и со скважинным скрипом заржавевшего замка отворил своим ключом дверь.

В камере всё было просто: каменный пол, старая поносившаяся раскладушка, погнивший стол со стулом и раковина с унитазом. В камере свет включался отдельно и он там уже горел. На кровати глава аванпоста увидел «важного гостя».

На кровати лежал высокий, крепкий человек. На нём мятое бежевое пальто, классические брюки, грязные туфли и серая жилетка с белой рубашкой. А глаза через очки смотрят в потолок со взглядом абсолютной обречённости.

– Поднимайтесь! – крикнул Командор, ударив туфлей по крови культурно добавив. – У нас к вам важное дело.

Человек тяжко и кряхтя в процессе, присел на кровать, поправил очки и саркастично, с нотками надменности заговорил:

– Ну и какое у вас может быть дело к скромному бывшему слуге государства?