Империя камня и веры

До сердца Габриэля холодной рукой дотронулся испуг. Он, конечно, слышал истории об уличных комиссарах, едва не становился их «клиентом», но сам впервые сталкивается с подобной фанатичностью и беспредельной хладностью лично, помешанной на тоталитарном законодательстве государства.

– Мне необходимо на учёбу, – пытаясь хоть как-то уйти от нависшего правосудия, с явной дрожью твердил парень. – Да и вообще, что вы делаете это незаконно. – Пытаясь хоть как–то улучшить своё положение, вывалил Габриель.

Но эти слова подействовали на комиссара не так, как рассчитывал юноша. Глаза его должны были наполниться фанатичным пламенем, но в голубых очах отсвечивается лишь неумолимый бастион бездушия:

– Гражданин, вы хоть понимаете, кто я?

– Нет… – пролепетал Габриель. – Нет…

– Я не закон, но я тот, кто приводит его в исполнение. Вы препятствуете отправление предправосудным процедурам, а это уже основание для задержания.

Потом уличный комиссар ухватился за воротник куртки и хорошо тряханул, опрокинув юношу, после чего попытался заковать его в наручники. Габриель уже готов разрыдаться, он уже представляет, как ему зачитают приговор за неподчинение власти. Уже готовился отправиться в тюремный блок Милана, но спасение пришло откуда не ждали.

– Эй, именем Рейха, что происходит?! – послышался со стороны возмущённый крик.

– Кто это? – спросил комиссар и, оставив парня, быстро поспешил к человеку, его позвавшему.

– Что здесь происходит? – Спросил подошедший невысокий человек.

– Гражданин. Кто вы? Я не обязан перед вами отчитываться, – строго ответил ему комиссар.

Стоявший напротив него усмехнулся, вытащил удостоверение и со словами показал его:

– Как раз-таки обязан.

– Простите, господин Надзиратель–Комиссар, не признал вас. – С еле уловимыми нотками извинениями проговорил уличный комиссар.

– Я спрошу ещё раз – Что тут происходит?

– Гражданин по имени Габриель сопротивляется правосудию Рейха. Это осуждается статьями…

– Я понял. – Внезапно прервав своего подчиненного, заговорил другой комиссар. – Отпустить его.

– Что? – с недоумением прозвучал вопрос.

– Подчиняйся, а то могу уже тебя привлечь по статье за «Иерархическое сопротивление» и «Неподчинение приказам». – Грозно ответил ему командир.

Уличный комиссар, так как даже не успел надеть на юношу наручники, просто развернулся и ушёл восвояси, в поисках другой жертвы, словно пребывал не в состоянии человечности, а механической необходимости.

Потом незнакомый спаситель подошёл к Габриелю. На комиссаре парень увидел потёртую кожаную куртку, чёрные туфли и джинсовые бесцветные брюки. Он протянул ему руку со словами:

– Давай поднимайся.

Парень, взявшись за ладонь, встал, отряхнулся, потёрся за щёку, по которой его саданули, и спросил с удивлением в голосе:

– Кто вы?

– Меня зовут Цирус. Я кто–то вроде надзирателя среди уличных комиссаров, поддерживаю порядок, что б они не пересажали всех вокруг, а потом и себя.

Габриель стоял ошарашенный от всей этой ситуации, не в состоянии понять, что сейчас произошло.

– Ох, спасибо вам, – вымолвил щеку, сказал юноша.

– Да не за что, прошу тебя, впредь будь осторожнее, не противься уличным комиссарам. Старайся обходить их стороной.

После чего они холодно друг другу пожали руки и разошлись в разные стороны. У парня не было времени, чтобы разбираться во всей ситуации. Габриель сделал свой шаг быстрее, чтобы не опоздать, направляясь в свою академию. Через пятнадцать минут он уже стоял у дверей нужного здания. Оно представляло обычную коробкообразную постройку четырёхугольного типа, с белыми стенами и обычными пластиковыми окнами старого типа. В этом здании было всего три этажа.

Парень отворил массивную деревянную дверь академии, украшенную гербом Рейха, и перешагнул порог. До занятий оставалось примерно пять минут. Холл здания представляет собой большое помещение с бежевой покраской стен. Там, где-то в углу устроен гардероб, доска расписаний и место для объявлений, заваленная приглашения на молитвенные собрания и кружки почитания страны. Весь холл просто завален государственной символикой: плакаты с государственными деятелями, молитвы во имя Канцлера и Рейха и лозунги на веленевой бумаге. В пару углов стоят жаровни, в которых горели благовония, рекомендованные Культом Государства. По мнению органов государственно-духовной власти, любое учебное заведение было «храмом науки», а значит, даже воздух должен быть в них одинаковый с тем, что витает в церковных учреждениях. Империал Экклесиас никак не комментировала эту инициативу. На стенах так же свисали листки с бесконечными рекомендациями министерств, под которыми было написано: «Следуй им, ибо это идеал, прописанный Канцлером».

Осмотрев холл, и душевно поморщившись от всего этого государственного фанатизма, Габриель спешно сдал куртку в гардероб и направился к расписанию. Посмотрев, что первым занятием он направился в кабинет на втором этаже.