Империя камня и веры

Невообразимое уныние поселилось в душе правителя империи из–за тех идеалов, которые нужны были для поддержания жизни общества и его морального сохранения от духовного разложения. Он, когда задумывался о подобных ситуациях, всегда вспоминал слова первого Канцлера: «Даже самая безжалостная идея, которая обеспечить жизнь стране должна быть немедленно приведена в жизнь, ибо только этими идеями можно заложить фундамент великого государства, пусть и покоящегося на костях недовольного меньшинства. Это и есть совершенство управления». Но обстановка и незаконченная работа вывели правителя Рейха из воспоминаний заставив вернуться к реальности.

– Вы свободны, можете идти, – Стараясь как можно бесстрастней, сказал Канцлер.

– Да, господин, – Покорно и с силой в голосе ответил Оккули Милитарис.

После чего Лорд быстро вышел из кабинета Канцлера.

Канцлер стал смотреть на флеш–карту и думать, что на ней может быть? Он не понимал, зачем он вдруг понадобился полк–ордену. Зачем они его дёргают лишний раз, если они и сами понимают, что им к нему лучше не лезть. Если они обратились к нему, то на флеш–карте наверняка очень важная информация. Он стал вертеть в руках тонкий чёрный предмет.

– Посмотреть стоит, – слегка, тихим шепотом произнёс Канцлер, вставляя флеш–карту в USB порт своего компьютера.

Тут же, не отрываясь от компьютера, он решил просмотреть содержимое флешки. Перед ним открылись систематизированные данные и списки о переписках Лорд–Магистрариусом с иберийскими сепаратистами. Канцлер увидел, как глава всей бюрократии систематически срывал наступления армии Рейха, то задерживая провиант, то срывая поставки оборудования или вооружения. Он увидел все переписки с сепаратистами и те обещания, которые направо и налево раздавал Главный Лорд. Помимо переписок и контактов с иберийскими сепаратистами там были ещё и животрепещущие сведенья о поддержке всех мятежников и еретиков на территории всего огромного и необъятного Рейха.

Ошеломлённый и потрясённый до глубины души Канцлер просто не может поверить увиденному. Эта информация вдавила в горе сердце правителя великой империи. Слова, что повествовали о том, что его, можно сказать единственный друг, предал его, просто повергла в шок, растерзывая сердце бедного Канцлера.

– Нет. Не может этого быть Он не мог предать меня. Это ложь, – С печалью, еле выговаривая, из–за кома, подошедшего к горлу, никому, в пустоту выговаривал Канцлер.

Но Канцлер и не обратил внимания на то, что комнате нет собеседника, он как, ни в чём не бывало, продолжил разговор с самим собой.

– Лорд–Магистрариус не посмеет предать Рейх, ведь он мой союзник. Ведь он мне нашёптывал, что б я убрал предателей и отступников из Буле…да, пускай, его некомпетентность и больное влечение к роскоши порой может помещать работе и идеалам Рейха, но он выполняет свою работу и, причём выполняет её хорошо. Он ведь мой друг, – с детской наивностью твердит правитель. – Он помогал мне в моих начинаниях… он мне союзник, ведь его наставления мне помогли поднять голову и посмотреть в лицо тем жалким червям, что звали себя лордами… нет, он мне не враг. – Утвердительно, но дрожащим голосом смело выговорил Канцлер, однако информация на флешке посеяла в нём подозрения, облачённые в вуаль паранойи. – Но эти отчёты… Они многое объясняют…и срывы, и бюрократические проволочки, и задержку поставок вооружения, и, то почему проклятый отступник угадывал почти все наши действия…

Канцлер окончательно оторвался от работы над проектом перенаправлением большинства денежно–финансовых потоков в разрушенную Восточную Иберию из более благополучных Территорий. Он стал томным шёпотом размышлять над сложившейся ситуацией, разговаривая сам с собой.