Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира

Арабы же взяли под контроль практически все части рушащейся империи. В 634 г. они заняли византийскую крепость Востра в Южной Сирии; в 635 г. им сдался Дамаск; разгром византийцев в битве на берегах Ярмука в 636 г. дал им контроль над всей Сирией; в 637 или 638 г. перед ними открыл ворота Иерусалим, а в это же время арабы успешно действовали и на Востоке, за пределами Византии, завоевывая территории в Месопотамии и Иране. Затем наступил черед Египта; вскоре после смерти Ираклия (641) была взята Александрия, а короткое время спустя и весь Египет был занят арабами. Завоеватели на этом не остановились и продолжали захватывать византийские владения в Северной Африке.

Конечно, арабам помогло то, что их вторжения явились полной неожиданностью; что византийские войска не были в состоянии надлежащей готовности, а новый способ ведения боевых действий, примененный противником, оказал на них дезорганизующее и деморализующее воздействие; что христиане-монофизиты и христиане-несториане в Сирии были недовольны тем, что империя по-прежнему относилась к ним как к исповедникам ереси, не идя ни на какие уступки (в такой же ситуации оказалась и коптская церковь в Египте); а также то, что сасанидский Иран был столь же ослаблен, как и Византия[164].

Но перечисленных причин недостаточно для того, чтобы объяснить столь полный триумф. Масштаб и глубина тех результатов, которых достигли завоеватели, совершенно несопоставимы с их физической численностью[165].

Главный вопрос заключается в том, почему арабы, которых было ничуть не больше, чем германцев, в отличие от последних не были ассимилированы на тех территориях, которые они завоевали, хотя народы завоеванных стран принадлежали к более высокоразвитой цивилизации, чем сами завоеватели. Ответ один: они обладали большей силой духа, которая была должным образом оформлена, упорядочена и подчинена единой цели. В то время как германцам было нечего противопоставить распространенному в Римской империи христианству, арабы были приверженцами и носителями новой веры, которая поднимала их дух на небывалую высоту. Это и только это было причиной того, что они не подверглись ассимиляции и не растворились среди местного населения. Ведь с любой другой точки зрения они, как и германцы, не были настроены против цивилизации, которую покорили, и ничего против нее не имели. Наоборот, они с удивительной быстротой впитали в себя все из этой цивилизации, что им было необходимо: научные знания греков и древние традиции искусства греков и персов. На ранних этапах своего господства арабы не проявляли особого фанатизма, а, наоборот, демонстрировали известную терпимость: они не требовали, чтобы жители завоеванных территорий стали новообращенными мусульманами. Но они требовали от них покорности и повиновения единому Богу Аллаху и его посланнику Мухаммеду, а поскольку пророк Мухаммед был арабом, то, соответственно, и Аравии, откуда прибыли арабы, считавшие себя слугами Аллаха и исполнителями его воли.

«Ислам» — арабское слово, в переводе оно означает «покорность», «покорение» (единому Богу — Аллаху), а его последователи называются мусульманами (от арабского слова «муслим», то есть покорный, преданный). Аллах — единый Бог, и, соответственно, священный долг его слуг и исполнителей его воли состоит в том, чтобы заставить неверных покориться воле Аллаха. От завоеванных народов требовали не обращения в мусульманскую веру, а покорности; ты можешь не становиться мусульманином, но должен покориться мусульманам. И эту покорность они насаждали везде, куда бы ни пришли. После завоевания арабы рассматривали науку и искусство покоренных народов ни много ни мало как свою добычу, которая должна быть переработана и использована во славу Аллаха. Они даже сохранили государственные институты неверных в той степени, в какой им это было выгодно. Правда, сделать это они были вынуждены. Арабы не могли управлять завоеванными территориями, используя родоплеменные институты и органы управления, как не могли аналогичным образом управлять Римской империей германцы. Однако, в отличие от германцев, они становились хозяевами везде, где появлялись; они пришли править и повелевать. Покоренные народы были покоренными в прямом смысле слова: именно с них брали налоги, и им не было места в обществе правоверных. Этот барьер был непреодолим. Никакой смычки между мусульманами и местным населением не было и не могло быть. Как это разительно отличалось от того, к чему стремился и что делал выдающийся руководитель остготов Теодорих, который считал, что он должен служить тем, кого он покорил, и который стремился к тому, чтобы составить вместе с ними единое целое!