Империя Хаоса

– Думаю, да. Сестрой она меня не назвала, но, полагаю, стрелять в меня больше не будет.

– Может быть, стрелять и не будет. Она усвоила урок. В следующий раз она воспользуется ядом.

– Глупости.

– Я вполне серьезно говорю. Один раз она потеряла самообладание и осталась безнаказанной. Второй раз она может оказаться смелее.

– Вероника, у нее нет оснований убивать меня. Мой роман с Эркюлем закончен.

– Но у нее осталась привычка считать, что ты спишь с ним. И она по привычке будет и дальше так думать.

– Сегодня ночью говорила с ней я одна, и у меня сложилось иное мнение на сей счет. – Адриана увлекла Креси в комнату, после чего начала рыться в небольшом сундуке в поисках платья. – И вообще, что я, по-твоему, должна сделать? Выбросить ее за борт?

– Не надо таких радикальных мер. Пусть они с Эркюлем переберутся на другой корабль.

– Мне эта идея не очень нравится. Я хотела бы, чтобы он остался на этом, в случае необходимости я всегда смогу его защитить.

– Он уже давно взрослый. Если ты действительно намерена его отпустить, то отпусти…

– Только как любовника, но не как близкого друга!

Креси закатила глаза:

– Ну вот, мы снова вернулись к тому, что Ирина не поверит тебе, а он не откажется от того вина, что ты ему предлагаешь.

– Какое платье лучше, Вероника?

– Синее. Ты слушаешь меня или нет?

– Что касается платья – да. А что до всего остального… Я благодарю тебя за совет. Я очень люблю тебя и этот разговор считаю оконченным.

– Очень хорошо. – Креси пожала плечами. – Ты тоже не маленькая девочка, а взрослая женщина. У тебя сейчас урок с Елизаветой?

– Да. А потом кофейный час с остальными учениками. Сегодня ничего знаменательного не успело произойти?

– Даже намека нет ни на какие вражеские атаки. Вот, правда, Эркюль хочет, чтобы сегодня во второй половине дня один из кораблей приземлился.

– Зачем?

– У нас истощились запасы провианта. Он горит желанием их пополнить.

– У нас есть аппарат, дающий манну…

– Да, но никто не хочет ее есть. Лично я наотрез отказываюсь.

– Города не внушают мне доверия. Голицын в одном из них легко может устроить для нас ловушку.

– Речь идет о том, чтобы найти дикое стадо и немного поохотиться. Или выторговать парочку коз у какого-нибудь татарского племени.

– А, ну это совсем другое дело. Скажи им, пусть, если хотят, увеличат скорость и уйдут вперед. А где мы вообще находимся?

– За Уралом.

– Возможно – если это безопасно, – мы могли бы организовать для студентов экспедицию.

– Какую еще экспедицию?

– Сбор растений, горных пород и тому подобное.

– Боже, как интересно! Как жаль, что мне придется заниматься такими скучными делами, как охотиться и отбиваться от диких татар!

– Болтушка. Лучше помоги мне надеть платье.

– У тебя что, нет горничной? Или ты и эту роль мне отводишь?

– Думаю, эта роль тебе, старушка, не по плечу.

Креси посчитала своим долгом затянуть корсет слишком туго.

На юном лице Ломоносова отражались волнение и эмоциональное возбуждение. Остальные с уважением ожидали его выступления, потягивая горячий шоколад.

– Эти мои идеи еще не полностью оформились, – начал он, – но я надеюсь, что они вызовут бурное обсуждение. Я не решился бы излагать их в рамках научного доклада как нечто неопровержимо доказанное, как Fait accompli[35]…

– У нас сейчас дружеские посиделки, – заметила ему Адриана. – Представь, что ты в кофейне, в одной из тех, где любили встречаться философы Лондона и Парижа, а вовсе не в лекционном зале колледжа. Мы будем собираться таким образом, чтобы в дружеской обстановке, свободно и открыто обсуждать возникающие в нашей голове идеи.

Ломоносов улыбнулся и благодарно кивнул:

– Позвольте мне начать с того, что, я думаю, мы все принимаем за неоспоримую истину, – с трех утверждений, представленных в работах Ньютона. Первое гласит: материя состоит из четырех видов атомов: damnatum, lux, phlegm и gas[36], взятых в различных пропорциях. Второе утверждение гласит: форму этим атомам задают ферменты, а пространственную композицию нематериальных сил определяют притяжение, отталкивание и гармонии. В результате взаимодействия этой триады собираются определенные атомы, и образуется определенного вида материя. Первопричиной ферментов считается сам Господь Бог. Он в момент творения создал конечное число ферментов и рассредоточил их по всей Вселенной. Третье утверждение гласит: силы сродства и гармонии, однажды возникшие, бывают двух видов – имеющие границы и абсолютные. Сейчас я скажу то, что вызовет всеобщее возмущение: с самого начала в каждом из этих положений я видел недостаток.

– Ты хочешь сказать, что Ньютон заблуждался? Что, в сущности, все современные науки – заблуждение? – спросил Линней.

– Будьте осторожны, – предупредила Адриана, – не делайте из Ньютона нового Аристотеля. Наука на сотни лет остановилась в своем развитии только потому, что последователи Аристотеля не подвергали сомнению его учение.

Ломоносов радостно кивнул: