Империя хирургов

Много раз, вскрыв грудную клетку животного, Брауер продолжал оперировать, и операции проходили по намеченному плану. После он представил свой метод скептику Петерсену и пригласил несколько хирургов в качестве ассистентов. Петерсен принимал участие в дальнейших операциях. У него была возможность сравнить метод Брауера с экспериментами в Бреслау, и он быстро убедился, что операции по методу высокого давления столь же успешны, что и операции в камере, но позволяют обойтись без этого громоздкого и замысловатого механизма. В середине марта, занимаясь написанием статьи для «Журнала Хоппе-Зайлера», Брауер, разумеется, и не помышлял о том, чтобы лишить Зауербруха приоритетного права на изобретение метода разницы давлений. Он хотел лишь указать, что он может быть усовершенствован, о чем, как он полагал, не задумались в Бреслау. По его собственным, заслуживающим доверия словам, он хотел опубликовать статью до того, как будет начато строительство другой дорогостоящей камеры.

Однако, когда Зауербрух, уже предвкушающий свое признание, получил отдельный оттиск статьи Брауера в разгар подготовки к Берлинскому Конгрессу хирургов, он был глубоко поражен. Осознание того, что он и Микулич занимались экспериментами с повышенным давлением еще до Брауера, уступало по ясности осознанию, что они слишком рано забросили эти эксперименты. Кроме того, идея применения кислорода безраздельно принадлежала Брауеру. Зауербрух был достаточно умен, чтобы предвидеть: что будущее – за простотой метода высокого давления.

Вечером, перед выступлением, которое, как он надеялся, станет триумфальным, Зауербрух много размышлял: его постигла судьба человека, чье почти что гарантированное приоритетное право на великое открытие оказалось под угрозой из-за свершившегося прогресса еще до того, как это право упрочилось за ним в глазах мировой общественности. Не в состоянии оправиться от первого потрясения, он не понимал, что в области экспериментов с разницей давлений он в любом случае останется первым, останется основоположником, Брауер же – вторым – тем, кто на подготовленной им почве создал более совершенный метод. Если он и понимал это, то отказывался принять такую градацию и был убежден, что и Микулич также не согласится с ней. Вставал вопрос: потеряет ли строительство камеры всякий смысл еще до того, как будет окончено?

Я никогда не знал ничего точно об изначальной позиции Микулича по отношению к этой истории. И позже мне не хотелось спрашивать его самого, а все прочие свидетели, включая Зауербруха, хранили молчание. Но думается, мы не погрешим против правды, если предположим, что самоуверенность и его не уберегла от тревоги. Рождались вопросы и подозрения, которые были понятны, ведь никто в Бреслау уже не был уверен, располагал ли Петерсен информацией о прекращении экспериментов с высоким давлением. Тем не менее споры были пылки и безрассудны.

Как только Брауер понял, в чем суть подозрений, со всей ожесточенностью он встал на собственную защиту. Однако эта ожесточенность не мешала ему оставаться вдумчивым и уравновешенным. Он письменно объяснил, что профессор Петерсен во время визита в Бреслау не слышал ровным счетом ничего об экспериментах с высоким давлением. Он повторно упоминал, что никогда не помышлял и не помышляет сейчас о присвоении идеи Зауербруха, которая легла в основу метода. Также он пояснял, что к своим выводам он пришел совершенно независимо от Зауербруха. Он писал, что сочтет за честь открыто изложить свои воззрения перед началом конгресса, поскольку считал недостойным внезапное свое появление перед его участниками в одном ряду с Зауербрухом.

Двадцать шестого марта, за десять дней до открытия конгресса, научное противостояние выплеснулось на страницы газет. Зауербрух открыто отреагировал на статью Брауера об усовершенствованиях к его методу в одном из выпусков «Центральблатт фюр Хирурги».

Между строк Зауербруха отчетливо читалась его озлобленность. Были там также и попытки преуменьшить значение работы Брауера. Но он ничего не мог противопоставить тому факту, что Микулич и он – как бы то ни было – оставили эксперименты с повышенным давлением. Поэтому он старался доказать, что такое действие было и остается оправданным. Он настаивал, что подобные опыты нефизиологичны и опасны, поэтому не имеют права на существование. Несмотря на осторожные выражения, со всей ясностью проступал его истинный протест.

Брауер чувствовал, что вовлечен в конкурентную борьбу, и статья Зауербруха была тому подтверждением. Он писал: «Намеренно заменив эксперименты в камере пониженного давления экспериментами с повышенным давлением, я заложил основы, сделавшие практическое применение идеи Зауербруха значительно более удобным». Возможно, тогда Брауер даже не догадывался, насколько был в этом прав.

Между тем, до конгресса Немецкого хирургического общества оставались считанные дни. Во вторник, пятого апреля, Микулич и Зауербрух приехали в Берлин. Барокамера прибыла вместе с ними.