Империя Кремля

Кто не в курсе тонкостей функционирования внутреннего механизма власти партократии, тот оставит не замеченным один важнейший факт: всесоюзные конференции КПСС имеют значение только совещательного органа партии, в отличие от ее законодательных органов: съездов партии и Пленумов ЦК между очередными съездами партии. Поэтому конференции КПСС не имеют права выбора нового состава ЦК или права его обновлять, как этого требовали сторонники Горбачева накануне XIX партконференции на страницах «Правды», ссылаясь на «прецеденты», созданные Лениным на двух конференциях до Октябрьской революции и на один прецедент на сталинской XVIII конференции в феврале 1941 года. Самое главное решения Всесоюзной конференции приобретают по уставу партии законодательную силу для партии только в том случае, если они утверждены Пленумом ЦК. Подобное утверждение всегда происходило в конце каждой конференции на специальном Пленуме ЦК. Такой Пленум ЦК не состоялся после XIX партконференции и поэтому решения XIX партконференции не закон, а только рекомендации. Только через месяц Пленум ЦК подтвердил их как рекомендации. Это оставляет открытым вопрос об их судьбе в продолжающейся борьбе за власть в Кремле. Единственное оружие у Горбачева в этой борьбе — это его дар анализировать и пропагандировать. Однако, у партии другая иерархия ценностей, ей, воспитанной на плоских стереотипах сталинского жаргона, чужды всякие духовные поиски, политическое мудрствование и ораторское красноречие. Серые партаппаратчики утвердились во главе партии и государства на основе неписаного сталинского закона — не допускать к власти оригинальных мыслителей и ярких ораторов. Кто выделялся из серой партаппаратной массы, уже считался подозрительным. Возьмите того же Горбачева. Ведь он уже за семь лет до своего генсекства все-таки был одним из секретарей ЦК КПСС, но он был достаточно разумным, чтобы не высовываться из серой секретарской массы со своими выдающимися способностями. Но эти способности пригодились сегодня Кремлю в его международной политике. Одной своей риторикой, заимствованной из буржуазной правовой философии, Горбачев творит политико-психологические чудеса. Кто мог бы даже в мыслях представить себе, что такой выдающийся политический талант всего западного мира и закоренелый враг коммунизма, как Франц Йозеф Штраус, после трехчасовой беседы с Горбачевым вернется из Москвы в полном восхищении от его личности и от его политики. Кто мог бы допустить, что такой убежденный антикоммунист, как президент Рейган, откажется после последней встречи с Горбачевым от своего знаменитого изречения: «СССР — это империя зла». Что говорить тогда о рядовых обывателях. На опросах общественного мнения в Европе, кто из политических лидеров мира заслуживает наибольшего политического доверия, Горбачев занял первое место. На подобном опросе в католической Польше, этого вечного врага России, одинаково как царской, так и советской, Горбачев занял второе место после ее собственного земляка — Папы Римского. Однако все рекорды участников мировой эйфории в адрес Горбачева побила одна американка. Она решительно и безапелляционно заявила:

«Появление Михаила Горбачева — это второе пришествие Иисуса Христа!».т

Этот неразгаданный политический сфинкс хорош для сюрпризов и непредсказуемых действий. Если же он все-таки провалится, то не только из-за своего интеллектуального превосходства над собственной партией и ее допотопной идеологией, но еще и потому, что он хотел улучшить систему, которую нужно уничтожить, если не хочешь, чтобы уничтожили тебя самого. Другой альтернативы эта сталинская система не допускает. Когда в кругу его старых кавказских поклонников Сталина спросили: «Коба, почему ты взял себе имя «Сталин»?», то ответ последовал моментально: «Потому, что сталь не гнется, а ломается». Поэтому и уголовно-политическая система, созданная Сталиным, подобна стали: ее нельзя согнуть, ее можно только сломать. Чем раньше Горбачев это поймет, тем быстрее пойдет процесс экономического процветания страны и духовного оздоровления общества.