Империя. Лязг грядущего

Что ж, к пяти сахарным заводам за это время добавилось еще три, была создана целая сеть машинно-конных станций, закуплена техника, тракторы и прочие комбайны с грузовиками, но главное — это бурное развитие акционерного общества «Лысьвенский горный округ наследников графа П. П. Шувалова». Хорошо поработавшее в Великую войну предприятие и после окончания войны не осталось без военных заказов. Снаряды, фляжки, патроны, шанцевый инструмент, солдатские котелки, ложки, бронежилеты, каски (новые и старого образца) и многое другое — всё это не только загружало предприятие заказами, но и позволяло активно расширять производство. А с учётом начавшейся войны потребность в военном предприятии за Уралом будет только расти.

* * *

КОРОЛЕВСТВО ЧЕРНОГОРИЯ. ЦЕТИНЕ. КОРОЛЕВСКАЯ УСЫПАЛЬНИЦА. 8 августа 1921 года.

Крестное знамение. Маша склонила голову, отдавая дань уважения покойному. Затем, гордо выпрямившись, она заговорила так, как подобает. Что бы она ни чувствовала в своей душе.

Официальная церемония.

— Дед мой. Мой дорогой и уважаемый Августейший дед. Ты создал великую страну. Ты воспитал прекрасных детей. Твои внуки и правнуки будут гордиться тобой. Я горжусь тобой. Ты научил всех нас не пасовать перед трудностями, перед препятствиями и преградами, которые кажутся непреодолимыми. Из маленькой провинции Османской империи Черногория превратилась в значимое государство, государство, которым гордятся все жители королевства. Государство, которое уважают все союзники в Европе и Азии. Уверена, что Господь наш примет душу твою и будет чествовать тебя, как одного из величайших подвижников и верных сынов Церкви нашей…

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 8 августа 1921 года.

Известие о смерти Николы и о том, что Маша с сестрой Ивой вылетели туда на дирижабле не добавило мне оптимизма. Мягко говоря. Не могу сказать, что я слишком уж любил деда жены, ибо он был, как бы выразиться о покойном… ну, или никак, как говорится. Хитрым был, короче говоря. Но с его уходом с политической арены наступает некоторая неопределенность. Причем в самый неподходящий момент. Казалось бы, где Япония, а где Черногория? Но нет, черногорцы тут очень важны и очень нужны, и мне не хочется сомневаться в союзниках. Да и в Европе Черногория всегда была важным союзником России. Одна военно-морская база в Катарро чего стоит!

Вряд ли, конечно, при новом короле Данило что-то слишком уж изменится в наших межгосударственных отношениях, ибо деваться Черногории некуда, но новая метла — она всегда по-новому метёт, начнутся движения, смена окружения, подвижки в элитах. Ну, да, Бог с ними, разберемся как-нибудь. А вот Маша…

Своевольная у меня жена. Да ещё и Джанну потащила с собой. Как говорится, пороть вас некому.

Я всё понимал, но… Короче, полёт Маши вызывал у меня серьезное беспокойство. Она слишком очевидная цель, а после гигантского взрыва в Лондоне кое-кто может захотеть и поквитаться. В наших высокоаристократических кругах как-то не принято размениваться на мелочи, на доказательства и прочую юридическую лабуду, которую мы рассказываем плебсу. Когда взрывали меня, когда взрывали Машу, когда взрывали нас обоих, кого-то заботила юридическая сторона дела? Равно, как и меня не заботили правила приличия при всех моих акциях в ответ, будь то ликвидация английского короля Георга V или моего злейшего врага финансиста и русофоба Шиффа. Ведь это даже не вендетта. Никаких законов чести и кровной мести тут нет и близко. Просто убить. И всё.

Поэтому полёт Маши меня серьезно обеспокоил. Это была неожиданность для моих спецслужб. Очень неприятная. Да ещё и в такое тревожное время. Придется задействовать не только своих безопасников и безопасников Италии с Черногорией, но и службы моих партнеров по «Мраморному клубу». Особенно в части предотвращения попыток.

Ох, дед Никола, как же ты не вовремя свалился…

* * *

КОРОЛЕВСТВО ЧЕРНОГОРИЯ. ЦЕТИНЕ. КОРОЛЕВСКАЯ УСЫПАЛЬНИЦА. 8 августа 1921 года.

Джанна слушала Машу. Она отлично держалась. В её в голосе не было отчаяния или пепла утраты. Да, ей было скорбно, печально, в голосе слышались сдержанные рыдания, а в сухих императорских глазах сверкали слезы. Но, как же она хорошо говорила! Господи Боже, как же сама Джанна ещё мала! И хорошо, что по протоколу прощания ей слово не полагается. Только цветы возложить и голову склонить. Но Джанна, имея опыт Лицея и придворной жизни, прекрасно понимала, что на фоне Маши она смотрится ещё крайне бледно. Крайне.