Империя наших надежд

– Да плевал я на ещё одну шваль. Пусть подохнет, наконец-то, мне это только забот убавит. Это из-за него всё случилось. Если бы он не вдолбил этой дуре в голову всякие глупости, то я бы сейчас был в Америке и решал свои дела, а не занимался очередным спектаклем этой идиотки. Как можно быть такой тупой, Эмира? Сколько раз я тебе говорил, не водись с отбросами! Я пытался тебя оградить, но ты сама виновата во всём! Получила по заслугам! А мне доставила очередные хлопоты и бумажную волокиту с властями!

Я как в тумане поднимаю голову, видя отца, брызгающего слюной и размахивающего руками. Я и не ожидала от него поддержки, но слышать вот такое, отвратительно.

– Это ты ублюдок, – хриплю я.

– Мира, – шокированный Грог поворачивается ко мне.

А внутри меня невероятный всплеск адреналина, помогающий подняться на ноги и сбросить с себя плед. Я с лютой ненавистью смотрю в глаза отцу и желаю ему самого страшного в этом мире – смерти в одиночестве, и чтобы никто ему не помог. Меня оскорбляют его слова, сказанные про Рафаэля. Меня оскорбляет даже то, что он смеет предъявлять мне претензии, обвиняя во всём случившемся, когда я не просила его о своём рождении. Это он захотел. Он вынудил одну суку родить другую. Меня.

– Это ты. Ты самый страшный кошмар для любого человека, – мой голос сипит, но я уверенно делаю шаг к отцу и выставляю палец, указывая на него. – Рафаэль – самый честный и искренний человек, которого я знала. Он закрыл меня собой. Он это делал постоянно, а что сделал ты, скажи? Ты натравил на него Оскара. Из-за тебя я оказалась там. Из-за тебя я смотрела, как моего любимого бьют в том номере, и в который раз стыдилась тебя. Из-за тебя я сходила с ума от боли каждую секунду своей жизни. Из-за тебя моё сердце всё разорвано, и с него стянута кожа. Ты не стоишь ни единого шрама на моей коже. Ты не стоишь ни одной слезы, которые я дарила тебе столько лет. Ты эгоистичный, жестокий и одинокий подонок. И я с радостью тебя убью. Я убью тебя голыми руками. Я разорву тебя сейчас так, как ты медленно разрывал меня все эти годы. Я убью тебя!

Дёргаюсь к отцу, но меня хватает Грог, удерживая от желания стереть пальцы в кровь и добраться до этого чёрствого сердца внутри него. Сожрать его хочу и не подавиться, чтобы он мучился так же, как и я.

– Довольно. Я спишу твои слова на потрясение и шок, Эмира. С этого момента ты станешь идеальной дочерью, поняла меня? Ты вернёшься обратно в Женеву и продолжишь обучение, чтобы начать быть нормальной, а не истеричкой, которую я терплю. Я сделаю из тебя человека, а этот Рафаэль, точнее, наркоман и преступник…

– Эрнест, хватит…

– Пусть сдохнет и сгниёт заживо. Как сдох его сообщник. Это ты мой кошмар, и я жалею о том, что когда-то не дал твоей матери тебя прикончить, – всё вокруг замирает. Я смотрю на него, и это конец. Грог шумно втягивает в себя воздух, крепче удерживая меня.

Моё лицо искажается от гнева. Я даже чувствую, как мышцы сводит от отвращения. И это не боль, которую он мог мне причинить раньше, сказав такое. Меня это больше не задевает, а вот слова про Рафаэля очень.

Собираю слюну во рту и плюю в его лицо, попадая прямо на нос.

– Сдохни, мразь, – рычу я.

Отец замахивается, чтобы ударить меня за такое, но Грог успевает отойти в сторону вместе со мной.

– Ну же! Давай! Ударь, трусливый мудак! Ударь, мразь паршивая! Ты же только на это способен! – Хрипло смеюсь я и дёргаюсь в руках Грога. На меня накатывает безумие. Мне хочется раздраконить отца, чтобы он дал мне возможность показать ему, как я его ненавижу. Всем своим сердцем ненавижу.

– Убери её, иначе я за себя не ручаюсь, – шипит отец, стирая мою слюну с лица платком.

– Грог, отпусти меня! Отпусти меня! Пусть ударит! Пусть! Он же только на это и способен! Он же трус! Жалкий и вонючий трус! – Визжу я, ударяя Грога по рукам.

– Мира, прекрати. Своей истерикой ты Рафаэлю не поможешь. Сначала успокойся, а затем мы отправимся в госпиталь, ладно? Успокойся, прошу тебя. Не зли его.

Мокрые, вонючие пряди волос прилипают к лицу, а я молочу кулачками по рукам Грога, царапаю их и, напоследок, изо всех сил впиваюсь в них ногтями.

– Чёрт, Мира, мне ведь больно, – скулит Грог, освобождая меня из своих рук.

Отпрыгиваю от мужчин и полиции, собравшейся вокруг нас. Меня трясёт. Мне так холодно. Мне так страшно.

Я люблю тебя…

Эти слова звенят в голове, а потом удар и ледяная вода. Я вспоминаю то, что успел сказать Рафаэль. Последнее слово, чтобы я ответила ему.

– Куда его отвезли? Я хочу немедленно отправиться к нему, – дрожащим голосом, пытаясь остановить стук зубов друг о друга, произношу я.

– Ты смотришь не на того, – замечает Грог, отсылая рукой офицера полиции.

– Именно на того. Этот ублюдок мне не отец. Он…

– Эмира Райз! Закрой свой поганый рот! Ты и так создала мне кучу проблем, и я их решаю! Ты…

Обида, злость и боль разрывают моё сердце в который раз. Поворачиваюсь к этому ублюдку, одетому в элегантные чёрное пальто и костюм. На нём даже пылинок нет, как и эмоций. Ни одной. Боже, это так противно.