Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

К 1905 году Ленин и российские социал-демократы начали формулировать собственную позицию по национальному вопросу. Свои идеи они тоже разрабатывали в диалоге с австрийскими социал-демократами и бундовцами. В тот период Ленин отрицал важность национального вопроса в Российской империи, утверждая, что в демонстрациях 1905 года не было ничего «националистического»: местные народы выражали всеобщее стремление к равноправию. Но его тревожила угроза международному единству социал-демократов со стороны национализма; она выглядела особенно острой в связи с тем, что еврейские, грузинские и другие группы социалистов выступали за реорганизацию Социал-демократической партии на основе национального деления[51]. Ленин критиковал предложения Брюннского конгресса, популярные среди этих социалистов, настаивая, что они замедлят социалистическую революцию. Экстерриториальная автономия воздвигнет барьеры между рабочими разных национальностей, федерализм децентрализует государство и затормозит экономическое развитие[52]. С другой стороны, Ленин отвергал и довод польской социал-демократки Розы Люксембург о том, что социалисты как твердые интернационалисты не должны поддерживать вообще никаких национальных движений. По мнению Ленина, не поддерживать права угнетенных наций на отделение от государства-угнетателя значило бы поддерживать деспотизм[53].

Согласно всем источникам, интерес Ленина к национальным вопросам усилился в 1912 году, когда он жил в Кракове – одном из очагов национальных конфликтов в Австро-Венгерской империи. В Кракове Ленин ближе познакомился с межнациональными конфликтами среди многоэтничного населения Австро-Венгрии[54]. Эти конфликты казались особенно серьезными на фоне Балканских войн, в которых сербы, хорваты, словенцы и боснийцы сражались во имя «национального освобождения»[55]. Но больше всего повлиял на Ленина и заставил его осознать важность прояснения большевистской позиции один эпизод в Петербурге. В декабре 1912 года грузинский социал-демократ – меньшевик Акакий Чхенкели произнес речь в IV Государственной думе, потребовав экстерриториальной автономии для национальностей Российской империи. Ленин был разгневан тем, что грузинские меньшевики усвоили «югославянское решение» (к тому времени с энтузиазмом поддержанное австрийскими социал-демократами) и представили его Думе как часть российской социал-демократической программы[56].

Через месяц на партийной конференции в Кракове Ленин осудил позицию грузинских меньшевиков и попросил молодого грузинского большевика написать статью с критикой идеи экстерриториальной автономии. Этим грузинским большевиком был Иосиф Виссарионович Джугашвили. Его статья «Национальный вопрос и социал-демократия» вышла в партийном журнале «Просвещение» весной 1913 года под псевдонимом Сталин. Это был дебют Сталина как автора важных статей по политике партии; четыре года спустя он был назначен народным комиссаром по делам национальностей в новом советском правительстве. Эта статья (вероятно, написанная как минимум отчасти под руководством Ленина) призывала социал-демократов к «дружной и неустанной работе… против националистического тумана». Сталин критиковал Бунд и грузинских меньшевиков за то, что они выставляют «на первый план свои особые, чисто националистические цели»[57].

В своей статье Сталин обрушился на принцип экстерриториальной автономии на том основании, что он упрочивает национальные различия, которые в противном случае сгладились бы по мере роста классового сознания. Согласно Сталину, австрийские социал-демократы совершили решающую ошибку, постулировав нации как неизменные сущности. Он доказывал, что на самом деле «нация является… исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма». Обращая внимание на Российскую империю, он объяснял, что «серьезная ломка» 1905 года и последовавший «промышленный подъем» подтолкнули развитие капитализма, особенно на западных окраинах. Именно капитализм ускорил процесс «хозяйственной консолидации национальностей России», и те «должны были придти в движение». Новая Государственная дума, институт буржуазного государства, «дала новые возможности для оживления наций, новую широкую арену для мобилизации» национальных политических партий[58].