Империя, не ведавшая поражений

— Он будет жить. Рана чистая. Главная проблема сейчас — шок, скорее эмоциональный, чем физический.

Стебан смотрел на них широко раскрытыми полными тоски глазами.

Тэйн присел рядом с Томой и снова начал обрабатывать его рану.

— Принеси нитки и иглу, Рула. Так быстрее заживет.

— Ты еще и хирург?

— Я командовал сотней человек. И отвечал за их жизни.

Пламя в очаге неожиданно заплясало, и порыв ветра взмахнул закрывавшим дверной проем одеялом. В дом ворвался холодный воздух.

— Опять дождь, — сказала Рула.

— Похоже, гроза. Иголку?

— А… да.

Он взял иглу и нить.

— Стебан, иди сюда.

Мальчик двинулся к нему, словно погруженный в наркотические грезы.

— Садись. Мне нужна твоя помощь.

Стебан покачал головой.

— Ты хотел стать солдатом. Сейчас я начну тебя учить.

Стебан опустился на пол.

— Самые печальные уроки — самые тяжкие. И самые важные. Солдату приходится смотреть, как умирают его друзья. Положи сюда пальцы, вот так. Прижми. Нет, мягче. Просто держи рану закрытой.

Тэйн вдел нить в иглу.

— Дядя Микла… Как это случилось? — Мальчик до сих пор не мог поверить в происшедшее. Его дядя мог все.

— Он забыл об одной из заповедей солдата — выступил против врага, которого не знал. И он забыл о том, что прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз пользовался мечом.

— О…

— Держи крепче, Стебан. Я начинаю.

Тома дернулся, когда игла вошла в его плоть, и из его горла вырвался стон.

— Микла! Нет! — с воспоминанием к нему вернулся рассудок.

— Тома! — резко бросил Тэйн. — Лежи смирно. Рула, помоги нам. Он должен лежать не двигаясь.

Тома продолжал сопротивляться. Пошла кровь.

Стебан судорожно закашлялся.

— Держись, Стебан. Рула, встань на колени рядом с постелью. Тома, ты меня слышишь?

Клекла перестал сопротивляться. Взгляд его встретился с взглядом Тэйна.

— Я пытаюсь тебя зашить. Лежи спокойно.

Рула провела пальцами по лицу Томы.

— Хорошо. Постарайся расслабиться. Это недолго. Да, хорошая мысль, Стебан.

Мальчик, который до этого выбежал наружу, вернулся с полными горстями шерсти. Тэйн использовал ее, чтобы стереть кровь.

— Держи края раны, Стебан.

Пальцы мальчика дрогнули, когда их коснулась кровь, но он стойко держался.

— Хорошо. Солдат должен делать то, что следует делать, нравится ему это или нет. Тома? Я начинаю.

— Угу.

На то, чтобы наложить шов, потребовалось меньше минуты, и еще столько же, чтобы забинтовать рану.

— Рула, приготовь бульона. Ему он понадобится, и немало. Я пойду в хлев, найду что-нибудь обезболивающее. Стебан, вымой руки.

Мальчик, не отрываясь, смотрел на кровь отца на своих пальцах.

Порыв холодного ветра пошевелил огонь и занавеску на двери, и тут же хлынул дождь. На фоне звука падающих капель послышался удар грома.

— Град, — сказала Рула.

— Мне нужно завести коня внутрь. Что с овцами?

— Стебан ими займется. Стебан?

Над Земстви снова громыхнул гром, и ночь прорезала молния. Овцы заблеяли.

— Стебан, прошу тебя! Пока они не подняли панику!

— Еще один урок, Стебан, — Тэйн вывел мальчика за дверь. — Нужно делать свое дело, что бы ни случилось.

Дождь был холодным и пронизывающим. Громадные капли и градины обжигали кожу. Гром и молнии усилились. Ветер вцеплялся ледяными когтями в прорехи в одежде Тэйна. Он завел коня в хлев, и присутствие мерина успокоило мула и корову. В свете молний Тэйн начал обшаривать свои мешки.

Стебан тоже загнал овец в хлев. Здесь было тесно, зато безопасно.

Тэйн подошел к нему, желая помочь, и вдруг увидел среди вспышек молний быстро приближавшегося всадника, который лежал на шее лошади, прячась от ветра. Он явно направлялся к дому.

— Отнеси этот сверток матери, — сказал Тэйн Стебану. — Скажи, пусть подождет, пока я не приду.

Стебан выбежал из хлева. Тэйн отступил в тень, дожидаясь всадника, который только что миновал источник.

— Торфин, сюда!

Пестрая лошадь сменила направление, и юноша спрыгнул на землю рядом с Тэйном.

— Ну и ночка. Что ты тут делаешь, приятель?

— Загоняю овец внутрь.

— Не против, если кайдаровец зайдет тоже?

— Ты выбрал неподходящее время, Торфин. Но заходи. И лошадь заводи.

Сверкнула молния, и ударил гром. Юноша окинул Тэйна взглядом. На поясе у бывшего солдата по-прежнему висел короткий меч.

— Что случилось?

— Ты не был в Башне?

— Уже несколько дней.

— Торфин, скажи, почему ты постоянно здесь крутишься? Почему ты все время наблюдаешь, как Стебан пасет овец?

— Гм… Клекла заслуживают лучшего.

Тэйн помог ему расседлать лошадь.

— Лучшего чем что?

— Понятно. Они тебе не рассказывали. Но они ведь скрывают свой позор, верно?

— Не понимаю.

— Та, которую называют Ведьмой, — их дочь Ширл.

— Силы небесные!

— Вот почему у них нет друзей.

— Но ты их не обвиняешь?

— Когда Дети Преисподней налагают на кого-то проклятие Силы, разве это вина родителей? Нет, я их не обвиняю. Не за это. За то, что позволили ей стать вздорной, избалованной маленькой воровкой, — да. Те, кто проклят Силой, выбирают путь в соответствии со своей личностью. Разве не так?

— Сомнительно. Судя по тому, что они говорят, ее нет в живых.