Империя. Пандемия

Брови собравшихся резко поползли на лоб, но быстро и профессионально овладев своими чувствами, присутствующие, словно борзые охотничьи собаки, сделали стойку, прекрасное понимая, что Царица просто так не удостоила бы их личным появлением, тем более в такое непростое время. Что-то случилось.

Императрица вошла в зал в сопровождении личного пресс-атташе госпожи Арсеньевой, и офицерессы в авиационной форме.

Арсеньева остановилась чуть дальше, торжественно произнеся:

- Слово Ее Императорского Величества!

В наступившей тишине Государыня чеканно сообщила:

- Дамы и господа. Мы все молимся за скорейшее выздоровление нашего Государя Императора. Вознося самые горячие молитвы за исцеление моего Августейшего супруга, я желаю восстановить справедливость и официально объявляю все то, что Государь собирался огласить самолично. Так случилось, что девять лет назад Великий Князь Михаил Александрович, исполняя волю Августейшей матери и Царственного брата, был вынужден расстаться с присутствующей рядом со мной Ольгой Кирилловной Мостовской…

Присутствующие быстро запереглядывались. Вот это поворот! Шепотки вокруг статьи «Таймс» только начали тихонько шириться, а тут такое – сама Царица говорит об этом!

Вот это поворо-о-от!!!

Властный взгляд заставил присутствующих замереть. Властный голос чеканил:

- Случилось так, что много лет никто не знал о рождении мальчика, а благороднейший человек и герой двух войн полковник Мостовский официально признал его своим сыном. Однако, гибель на фронте полковника Мостовского освобождает меня от необходимости и дальше хранить эту семейную тайну. Императорская кровь священна. Справедливость должна восторжествовать. Я официально сообщаю Империи и всем нашим подданным об официальном признании маркиза Михаила Васильевич Ле-Блосьера, барона Мостовского сыном Его Всесвятейшества и Величия Государя Императора-Августа Михаила Александровича и присутствующей здесь баронессы Ольги Кирилловны Мостовской. Михаилу Мостовскому Высочайше жалуется титул Светлейшего Князя Марфинского, а также права на отчество «Михайлович».

Обведя твердым взглядом замерших репортеров и хроникеров, Царица завершила речь:

- Все, что произошло, произошло не только до нашего Августейшего венчания с Государем, но и до его женитьбы на графине Брасовой. Я не имею и не могу иметь каких-то моральных претензий к моей статс-даме баронессе Мостовской. Это жизнь. Мы сейчас вместе с ней и со всей нашей Благословенной Державой молимся за скорейшее выздоровление Государя.

И уже повернувшись к выходу, она вдруг остановилась и бросила в зал:

- Каждый ребенок Императора, это и мой ребенок. Помните об этом.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. БОЛЬШОЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ КРЕМЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ. 9 октября 1918 года.

- Любите ли вы моего мужа или нет – это ваше личное горе. Но стоит вам не так бросить взгляд на моего Августейшего мужа, и вы пожалеете, что не замерзли на этой чертовой башне!!!

Ольга смиренно склонила голову.

- Я понимаю, моя Государыня.

Машу колотило.

- И запомните, милочка, я – мать всех детей Императора, и сделаю для них все, что потребуется. Они для меня священны. А вот вы – нет! И если вы боитесь, что с вашим сыном что-то случится, то вы ошибаетесь. Я вижу, как вы напряжены. Но, ничего этого не будет. С вашим сыном. Но и гарема с вами у нас тоже не будет. Никогда!!!

Хлестнув соперницу разъяренным взглядом, бывшая итальянка резко повернулась и зашагала прочь.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». ОХОТНИЧИЙ ДОМИК «У ТРЕХГЛАВОГО ДУБА». 9 октября 1918 года.

Императорский лесник закряхтел, входя:

- Даже не знаю, как и сказать. Вот что, соколики, пойдемте-ка со мной. А вы, добры молодцы, оставайтесь. Это вам. Чай, разберетесь…

Георгий и Мишка удивленно смотрели вслед уходящей за двери банде. Затем, Георгий раскрыл конверт, прочел содержимое и…

- Я… Я не знаю... Что сказать не знаю. Вот…

Мишка прочитал бумагу. Еще раз. И… швырнул ее в огонь.

Они молчали.

Трещали дрова в камине, съедая остатки сообщения.

Молчал Георгий. Молчал Мишка.

Тягостное молчание.

Мишу душил ком в горле.

- Она мне врала, так получается… Всю мою жизнь врала… И отцу…

Георгий медленно проговорил, не отводя взгляда от огня:

- То есть мы с тобой родные братья…

Мишка зло ощерился:

- Мы с тобой – да! Вся наша банда – братья! Но папка мой – полковник Мостовский, ты понял! Понял, ты!!!

Брат поднял открытые ладони.

- Не злись, я тут ни при чем.

Новоявленный брат с шумом выпустил воздух из легких:

- Прости, я… Я не в себе, понимаешь?

Георгий кивнул:

- Понимаю. У меня состояние не лучше.

- И что будем делать?

Зло:

- Откуда я знаю! Они все решили за нас! Все, понимаешь?! Теперь ты Светлейший Князь Марфинский. Очень это в духе Маши!

Повисло мрачное и тягостное молчание. Наконец Мишка зачем-то хмуро поинтересовался:

- А ты к Государыне как обращаешься?

Георгий пожал плечами:

- Маша. А как еще я к ней должен обращаться? Она же мне не мать в конце концов.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. КАБИНЕТ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА. 9 октября 1918 года.