Империя под угрозой. Для служебного пользования

У меня теперь появились аж две соседки. Правда, жизнь моя от этого краше не стала. Судите сами. Одна из них, Валя, чрезвычайно молода, вся такая воздушная и томная. На лице интеллекта ноль. Впрочем, личико у нее хорошенькое — такое умом только портить, мордочка розовенькая, носик пипочкой, глазки как у лемура — большие, темные и круглые. Она в Тишине уже давно, не знаю, уж зачем ее ко мне в палату поместили.

Вторая на первый, на второй и на все последующие взгляды не представляет из себя ничего. Больше всего она напоминает мне австралийскую соню: маленькую пушистую зверюшку, которая даже любовью занимается, не открывая глаз. Нина Андреевна — невысокая, пока еще кругленькая особа, которая может уснуть в любом месте и в любых обстоятельствах. Признаюсь: я ей даже в чем-то завидую. Мне бы такую способность.

Иными словами, поговорить с одной из них не о чем, с другой — может и было бы о чем, если бы она взяла на себя труд держать глаза открытыми хотя бы во время беседы.

Я готова ногти на ногах грызть. Меня нельзя запирать. Нельзя! Мне хватило этого по работе по уши. Книг нет, разговаривать не о чем. Заняться нечем. Даже ручки нет или карандашика написать что-нибудь, слово какое-нибудь матное на стене. Игральные карты тоже проектом не предусмотрены. Валя лежит на кровати, разглядывая потолок, Нина Андреевна спит, а меня трясет от сдерживаемой энергии. И это несмотря на отсутствие еды. Страшно представить, что было бы, если бы меня еще и кормили. Подхожу к окну, тоска становится сильнее. На улице солнышко весеннее греет, среднеазиат пузом кверху на клумбе валяется, толстые глупые голуби что-то клюют на дорожке. Благодать. Только я и еще несколько десятков не вполне дружащих с головой субъектов сидят за решеткой в темнице сырой. Сижу и думаю, что всех, приехавших сюда в добровольном порядке, психиатр должен осматривать. И меня в том числе. Всерьез подумываю о каннибализме.

Стою в дверях, сложив угрюмо руки на груди. Как-то массаж принимать мне сегодня не хочется. Ничего мне сегодня не хочется. Поесть бы чего-нибудь только и домой. Из-за ширмочки, вытирая волосатые смуглые руки махровым белым полотенцем, выходит коренастый среднего роста мужчина южной наружности. Карим глазом зыркает и говорит:

— Здравствуйте, проходите.

Замечаю у него отсутствие полагающегося, вроде бы, акцента.

— Раздевайтесь, ложитесь.

Ну, ложусь на стол лицом вниз, и он начинает натирать мое несчастное тело какой-то холодной склизкой гадостью. Терплю. Пальцы у него теплые и жесткие. Пытаюсь понять, отчего это некоторым людям так массаж нравится, и не могу. Через полчаса у меня вообще такое ощущение, будто по спине каток проехался.

— Вы, — спрашивает, — спортом каким-то занимаетесь?

— Угу, — кряхчу в ответ, — теннисом. Настольным.

— А вот это вот у Вас что такое?

— Где?

Тычет мне пальцем в районе лопатки со всей дури, отчего я чуть со стола не сваливаюсь.

— ДТП, — отвечаю. Щас я начну ему подробности моей карьеры пересказывать.

— А-а…

Он прекращает массаж, но слезать со стола не дает, мол отдохнуть надо. Ну, и глаза я закрываю. В самом деле, утомительно это все. Минуту чувствую себя вполне нормально, если не считать ломоты во всем теле, а потом вдруг что-то сжимает виски, вдоль позвоночника очаровательное ощущение проползающей змеюки, и с головой тоже что-то странное начинает происходить — будто шлем надели и к голове его прикручивают. Дергаюсь было, чтобы подняться и посмотреть, что там со мною творят, но массажист давит ладонью мне между лопатками.

— Лежи, — говорит, — я еще не закончил.

Однако терпение мое уже истекло и потому я резко откатываюсь в сторону и сажусь.

— Что это Вы такое делаете? — спрашиваю, пытаясь одновременно прикрыть грудь простыней.

— Ничего, — отвечает он спокойно.

— Мне неприятно, — говорю, — хватит.

— Хватит, так хватит, — соглашается он с непроницаемым лицом.

Я очень быстро одеваюсь и лечу в сторону туалета, поскольку уединиться в Тишине больше негде. Там, насколько это возможно, смываю с себя массажное масло и быстро начинаю снимать остатки мануального воздействия. Не имею представления, что он там такое делал, но организму моему это явно не понравилось, а последнему я как-то больше доверяю.

Глава 6

Соседка по палате (камере?) Валечка угасает на глазах. Она и так-то полной не была. А сейчас вся светится. Насквозь, как кусочек сыра в столовой. Глаза такие большие-большие сделались и глядят куда-то внутрь. Ходит и улыбается. Движения плавные, голос тихий и невыразительный. Инку мне сильно напоминает. Я с ней вообще общаться не могу. Две минуты и как тряпка половая.

Врачу своему говорю "отселите меня, пожалуйста, я с ней в одном помещении не в силах находиться", а она мне, мол, у нас расселением пациентов психолог занимается. Коллективы каким образом подбираются, чтобы от очищения максимальный эффект был.