Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

Грейг усмехнулся – с последним «англичанином» было покончено. Но победа над британцами досталась дорогой ценой. Пороховой погреб пуст – фрегат был добит последним залпом с пистолетной дистанции, с которой промахнуться невозможно. Больше воевать было нечем – таран свернут, будто клюв попугая, да и экипаж еле держится на ногах.

Грейг взял листок бумаги и написал карандашом: «Идти в бухту чиниться, команде отдыхать. Мы свое дело сделали, надо и другим оставить потрудиться». И закрыл глаза – даже его молодое тело очень устало за эти долгие, очень долгие двадцать часов, пролетевших каким-то коротким кошмарным, но сладостным при этом сном…

Ново-Архангельск

– Подожди немного, Мария Алексеевна, – сказал молодой поручик, с еле выбивающимися пшеничными усиками, в темно-зеленом ладном мундире американских стрелков, – мой батюшка обязательно даст нам благословение. Нужно только подождать немного…

– Сколько же еще нам ждать, моя любовь? – с тоскою произнесла миловидная девушка лет семнадцати, смуглая, с выразительными глазами.

– Он уже получил мое письмо, не мог не получить. И брат Александр в Иркутске давно извещен…

– Что же его величество не отписал тебе, Коленька? Брезгует? У меня ведь только отцовский титул, а ты царевич! Неужели думаешь, что они пойдут на мезальянс? Не верится мне…

– Маша, – офицер шагнул вперед и крепко взял девушку за руку. – Мне не будет престола, да и не нужен он. Ты – мое счастье, ты и только ты. Я тобой дышу, тобой живу, моя любовь!

– Горячи твои слова, – девушка говорила с такой печальной улыбкой на губах, что царевича передернуло. Кровь бросилась ему в лицо.

– Я никогда не откажусь от тебя, радость моя. Никогда в жизни! Верь мне. Я пойду против воли отца, брата, но женюсь на тебе. Пусть я перестану быть великим князем, но я останусь русским офицером. И главное – твоим мужем. Никто не отнимет меня у тебя!

– Я верю тебе, мой милый!

Они одновременно сделали шаг навстречу друг другу и порывисто обнялись, как может сделать это только молодость. Прижались, их губы встретились, и долог был первый поцелуй.

– Маша, давай обвенчаемся…

– Что ты, – девушка вскрикнула в испуге, – ни один батюшка не станет нас венчать. Не станет! Тебя в лицо знают все, а потому даже втайне мы не сможем обвенчаться.

– Но ведь граф Алексей Григорьевич…

– Что ты, милый. Мой батюшка строг и без согласия твоего отца не разрешит венчания.

– Я попрошу его! Сегодня же…

– Я не знаю…

Впервые в голосе девушки, несмотря на печальный тон, просквозила глубоко спрятанная радость, но Николай ее не заметил. Слишком велико сейчас было его счастье, перемешанное с горем. Он любил и был любим в ответ. Но что делать, если ты не можешь распорядиться собственной судьбой без воли самодержавных родителей.

Он служил в Русской Америке уже три года, год добирался сюда, совершив долгое плавание. И здесь служил, именно служил – наместник Америки граф Орлов синекуры ему не делал, – дрался в стычках с индейцами, получил стрелу в плечо, хорошо, что хирург спас, нес охранную службу с казаками на линии, сам зарубил бандита в схватке – и получил первый орден, заслуженный кровью. Что же еще бояться?!

– Я сегодня же пойду к твоему отцу!

Царевич упрямо наклонил голову, а Мария вздохнула с затаенным облегчением. Она была единственной дочерью всемогущего наместника и знала, что отец выдаст замуж только за любимого ею самой. И не иначе!

– И если он мне не откажет…

– Папа не скажет тебе «да», мой милый…

– Мне достаточно будет не услышать его «нет»! – Николай поднял голову. – Тогда ближайшей ночью мы повенчаемся! Я думаю, отец Василий нам не откажет, даже под угрозой наказания от Синода. Ты согласна стать моей женой, любовь моя?

– Да, – просто ответила Мария, и ее нежные смуглые руки сомкнулись на шее возлюбленного…

Константинополь

– Это адмирал Грейг, государь!

Петр еле-еле сдержал неуместную усмешку, разглядывая выступивший на горизонте лес мачт с белоснежными парусами, освещенный первыми лучами восходящего солнца.

Адмирал Ушаков, судя по убитому голосу, явно не горел делить славу освободителя Константинополя на двоих. Потому Федор Федорович и торопился высадить десант, вот только сил одной морской пехоты оказалось недостаточно – слишком велик оказался Царьград, и османов в нем проживало чересчур много.

– И как всегда к обедне. – Петр искренне обрадовался появлению Архипелагской эскадры, которая несколько дней наводила на османов ужас в Мраморном море. Потому-то и прорывались они через Босфор с трудом, и если бы не «кабаны», то форсирование могло обернуться большой кровью. И в Золотом Роге турки с англичанами подготовили русским горячую встречу, рассчитывая встретить именно старого адмирала.

– Это очень хорошо, что наши споро подошли, не промешкали. У Грейга на кораблях целая бригада инфантерии, как раз хватит!

Петр был доволен донельзя. Кровопролитные уличные бои не входили в его планы, терять понапрасну вышколенные кадры морской пехоты он не желал категорически. А так есть возможность бросить в бой два свежих полка.