Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

В доме коменданта Петр провел небольшое совещание со всеми наличными генералами, коих оказалось неожиданно много – командующий голштинцами генерал-лейтенант Ливен, его помощник генерал-майор Шильд, два его личных генерал-адъютанта Гудович и Мельгунов, причем последний оказался еще и директором шляхетского корпуса.

Петр быстро сообразил, что сей корпус не более чем военно-учебное заведение для подростков и юношей. А так как он еще и в Петербурге находится, то рассчитывать на его помощь бесполезно.

Явился и целый фельдмаршал, принц Георг, еще более бесполезный, и генерал-майор Девиер. Но последний оказался каким-то полицейским чином, и Петр мысленно тоже вывел его в расход. И это обилие генералов приходилось на каких-то полторы тысячи голштинцев.

После короткого диалога генералы, как и предполагал Петр, к единому мнению не пришли, и вся консилия выжидающе посмотрела на императора – «ты бугор, тебе виднее».

Пришлось отдавать приказы, исходя из армейской мудрости – пусть будет лучше хоть какое-то плохенькое руководство в бою, чем полное отсутствие такового.

В крепости оставляли генерала Шильда комендантом и принца Георга, который должен был представлять его особу. В их распоряжении был постоянный гарнизон – полторы сотни пожилых солдат, плюс артиллеристы с пятью пушками и двумя гаубицами, и с полсотни нестроевых.

Всего набралось почти три сотни человек, для полевого боя практически негодных, но в обороне они пользу принести могли, и значительную – на себя часть гвардии для осады цитадели оттянуть.

На «усиление» крепости Петр передал три с лишним сотни рекрутов, которые только что подошли из Петергофа. Для боя в поле новобранцы были бесполезны, но вот в крепости толк мог выйти из них, тем более что к двум рекрутам ставили опытного солдата – за 12 часов тот должен был их научить хотя бы колоть пикой или протазаном, махать тесаками и багинетами, а кое-кого и научить стрелять из мушкета.

Беда поджидала в другом – запасов фузей и мушкетов в крепостном цейхгаузе практически не было, и вооружать три спешно формируемых гарнизонных роты, на две трети состоящие из новобранцев и немощных, пришлось не столько фузеями, сколько разномастным холодным оружием – протазанами, пиками, алебардами, тесаками.

Еще более неприятным открытием для него стало почти полное отсутствие картечи для пушек и очень малый запас ядер и пороха. Пришлось ему сильно напрячь господ генералов на «пионерский сбор металлолома» – поиск латуни, меди и свинца по всему Ораниенбауму. Паллиатив, конечно, но на безрыбье и килька белорыбицей покажется.

Поразило Рыка другое – все его генералы, за исключением Гудовича, были совершенно безынициативны, жили по принципу «на службу не напрашивайся, от службы не отпрашивайся». А за такими вояками глаз да глаз нужен. И Петр мысленно решил хорошо почистить генеральский корпус, если, конечно, сам у власти останется.

Основная масса голштинского войска, четыре роты пехоты и рота гренадер, всего до тысячи человек с двумя пушками, должна была выйти после обеда маршем на Гостилицы. С колонной пехоты должны были уйти из Ораниенбаума три генерала (Гудовича Петр решил оставить при себе) и полсотни обозных повозок.

Место Петр выбрал на карте удачное – Гостилицы, к югу от Петергофа и Ораниенбаума за тридцать с лишним верст, на любом из направлений можно атаковать. И дороги на Копорье и Ямбург с Нарвой полностью перекрывает, и, что самое главное, Измайлов от Красного Села сей пункт не минует, если, конечно, Воронежский полк к мятежникам не примкнет…

При себе он оставил и всю кавалерию, состоящую из рот драгун и гусар, наряженных в желтые канареечные ментики и дурацкие колпаки вместо красивых, знакомых по фильмам, киверов с султанами.

Службу своих двух сотен всадников, во главе которых был поставлен генерал Гудович, Петр организовал быстро – гусары были отправлены в Петергоф в качестве сторожевого охранения на случай внезапного подхода гвардии, а драгуны встали надежными караулами по всему Ораниенбауму…

Но один козырь в колоде был – на плацу были собраны полсотни отборных стрелков, по десятку от каждой пехотной роты. Петр сразу взялся за главное – объяснил, что они теперь станут егерями, сиречь охотниками, и стрелять станут во врага, пешего и конного, метко стрелять, самостоятельно, без команды «пли», прячась за кустами, деревьями, строениями и телегами.

Маскироваться сами станут, да так, чтоб сливаться с местностью в одно целое, и стрелять из засады. Но в рукопашную лезть только от безысходности, когда отступать нельзя.

Для начала он разбил егерей на две команды и приказал спороть с темных мундиров и шляп всю яркую мишуру – ленты, плюмаж, позументы, бантики и снять парики, зачернить весь светлый металл – пуговицы да пряжки.

Петр определил им занятия, особо проинструктировал офицеров и приказал дождаться мастеров с новыми дальнобойными пулями, и сразу же, не мешкая, их опробовать, пострелять по разным мишеням с двухсот и трехсот шагов. Офицеры были изумлены, но расспрашивать царя не решились…