Империя права

Эти странные умозаключения должны быть ошибочны. Право – это цветущая практика, и, хотя она может иметь пороки, даже фундаментальные, она – не гротескная шутка. Имеют смысл высказывания о том, что судьи должны проводить в жизнь, а не игнорировать право; что граждане должны повиноваться ему, за исключением редких случаев; что официальные лица ограничены в своих действиях верховенством права. Кажется глупым отрицать все это просто потому, что мы иногда расходимся во мнениях о том, каково действительно право. Так что наши философы права пытаются спасти то, что могут. Они хватаются за соломинку: говорят, что судьи в сложных делах только изображают разногласия о том, что есть право, или что сложные дела – это только пограничные споры на грани того, что ясно и разделяется всеми. Они полагают, что в ином случае они должны погрузиться в некий правовой нигилизм. Та логика, которая порождает подобные опустошения (havoc), есть только что описанная мной логика, тот аргумент, что, если только юристы и судьи не разделяют фактических критериев оснований права, не может быть никакой значительной мысли или спора о том, что есть право. У нас нет выбора, кроме как противостоять этой аргументации. Это философская аргументация, так что следующая часть нашего проекта также будет философской.

Глава 2. Интерпретативные понятия

Семантическое жало

Я буду называть только что описанную мной аргументацию, причинившую столь много вреда философии права, «семантическим жалом». Люди становятся его жертвой, когда рисуют себе определенную картину того, что представляют из себя разногласия и когда они возможны. Они думают, что мы можем осмысленно спорить друг с другом тогда и только тогда, когда мы все принимаем и следуем одним и тем же критериям для определения того, когда наши утверждения правильны, даже если не можем точно сформулировать, как на это могли бы надеяться философы, каковы эти критерии. К примеру, я могу осмысленно обсуждать с вами вопрос о том, сколько книг у меня на полке, только в том случае, если мы оба согласны, по крайней мере приблизительно, в том, что такое книга. Мы можем расходиться во мнениях о пограничных случаях: я могу называть тонкой книгой то, что вы назвали бы буклетом. Но мы не можем расходиться во мнениях относительно того, что я назвал основными случаями. Если вы не считаете мой том «Моби Дика» книгой, потому что, с вашей точки зрения, романы не являются книгами, любые наши разногласия обречены быть бессмысленными. Если эта простая картина того, когда возможны подлинные разногласия, исчерпывает все возможности, она должна быть применима и к правовым понятиям, включая понятие права. Тогда имеет место следующая дилемма. Либо, несмотря на то, что поначалу кажется, все юристы на самом деле принимают примерно одинаковые критерии для определения того, когда утверждение о праве является истинным, либо не может вообще существовать подлинного согласия либо разногласий относительно права, но лишь идиотизм людей, думающих, что они расходятся во мнениях потому, что придают различные значения одним и тем же звукам. Второе положение дилеммы представляется абсурдным. Поэтому философы права принимают первое и пытаются выявить скрытые базовые правила, которые должны