Империя. Роман об имперском Риме

Спор села прямо:

– Ко мне? Но меня никто не навещает. Наверное, друг Отона?

– Нет. Он прибыл от императора Вителлия, – возразил Эпиктет. – Назвался Азиатиком.

Спор подняла бровь:

– Такой невысокий мускулистый щеголь? Вышагивает как гладиатор, а улыбка как у спинтрия?

– Похож, – нахмурился Эпиктет.

– Кто он, этот Азиатик? – спросил Луций. – Откуда ты его знаешь?

– Я его не знаю, – ответила Спор, – но мне сдается, что скоро узнаю. Помилуй, Луций, неужели ты не слыхал о Вителлии и Азиатике?

– Боюсь, что нет.

– В каком же неведении держал тебя отец, охраняя нежный слух сыночка от придворных сплетен! Нерон обожал байки о Вителлии и его жеребце. По сравнению с их отношениями постельные выходки Нерона кажутся детской забавой.

– Мои уши отверзнуты, – изрек Луций, перевернувшись на живот и упершись в кулаки подбородком.

– Тогда расскажу вкратце: Азиатик родился рабом, ничем не отличаясь от прочих, однако в отрочестве изрядно выделился своим отростком. Вителлий, однажды увидев мальчика обнаженным на рынке рабов, купил его не за мозги. Как приобретший нового жеребца коневод, Вителлий немедленно забрал его домой и опробовал. И был счастлив покупкой. Но, как ты и сам знаешь, в таких отношениях не всегда понятно, кто господин, кто раб, а вожделение не всегда обоюдно. Азиатик устал от Вителлия, и кто его упрекнет? Говорят, что Вителлий – довольно искусный любовник, но ты представь на себе его трясущуюся тушу! Или под собой, поскольку я подозреваю, что такова его любимая поза. Так или иначе, в один прекрасный день молодой Азиатик решил, что с него достаточно, и сбежал. Вителлий буквально рыдал и рвал на себе волосы! Затем однажды, будучи в Путеолах, Вителлий встретил во время короткого привала на берегу – кого бы ты думал? Азиатика, кото рый заигрывал с матросами и торговал дешевым вином, немногим лучше уксуса на вкус. Вителлий залился слезами и хотел обнять возлюбленного, но Азиатик удрал быстрее стрелы. Люди Вителлия пустились в погоню, перевернули половину прибрежных торговых лотков и наконец схватили Азиатика, приведя его обратно в кандалах. Счастливый конец – парочка воссоединилась!

– Мне почему-то кажется, что это еще не все! – рассмеялся Луций.

– Далеко не все! Итак, вернемся в Рим, где все улеглось – до поры. На сей раз уже Вителлий счел, что по горло сыт Азиатиком, который дерзит, ворует, лжет и резвится за спиной хозяина. Вителлий и топочет ногами, и крик поднимает, и хлыстом не брезгует, но в итоге исполняет свою давнюю угрозу и отсылает Азиатика к новому хозяину, который содержит странствующую труппу гладиаторов. Влюбленные снова разлучены. Вителлий считает, что больше не увидит Азиатика, который начал с того, что пролил семя в господской опочивальне, а кончит тем, что прольет кровь на арене.

Стоявший в дверях Эпиктет откашлялся:

– Он так и стоит снаружи, ждет…

– Не волнуйся, я надолго его не задержу, – ответила Спор. – Чтобы не затягивать, скажу так: однажды Вителлия пригласили быть почетным гостем на играх, которые устроил в каком-то городишке некий местный магистрат. И кто, как не Азиатик, вышел на последний бой! Увидев, как любовь его жизни выходит на арену, Вителлий бледнеет, но делает храбрую мину и говорит себе, что давно распрощался с юным поганцем и с удовольствием посмотрит, как тот умрет мучительной смертью. И вот состязание начинается, и дела Азиатика сразу идут хуже некуда. Его ранят один раз, другой, и наконец он падает навзничь, а противник приставляет ему к горлу меч. Толпа орет, требуя смерти, и магистрат уже готов подать знак, когда Вителлий вскакивает и вопит: «Пощади его! Пощади моего милого Азиатика!» Вителлий тут же платит бешеные деньги, выкупает любимого обратно, и они воссоединяются в приюте гладиаторов. Представь себе эти слезы, поцелуи и тихие слова прощения! Я знаю, что история похожа на дешевую греческую притчу, но клянусь, что ничего не выдумала.

Эпиктет снова кашлянул.

– А каков же конец? – спросил Луций.

– Вителлий увез Азиатика в Германию, когда его назначили тамошним губернатором. Он правил там, как и в Риме, – дикие пиры и гладиаторские бои для увеселения местных вождей, пока его солдаты грабили и насиловали мирное население. Стремясь загладить свой поступок – продажу Азиатика в гладиаторы, – Вителлий дал рабу вольную и назначил на официальную должность. Очевидно, Азиатик оказался весьма полезным; живя за счет смекалки и плоти, он закалился и стал как раз тем подручным, в котором нуждался губернатор вроде Вителлия. Не много находилось смутьянов, которых Азиатик не мог запугать или подкупить. И вот он в Риме, помогает старому хозяину продлить представление. Уже не вольноотпущенник, а почтенный эквит.

– О нет! – воскликнул Луций.