Империя Русь

Раздались свистки центурионов, и легионеры, присев, открыли простор для нового залпа прямо поверх голов. От чего выдвинувшиеся было вперед воины в доспехах осыпались спелыми кровоточащими плодами на песок.

– Ура!

Вновь заревели легионеры и повторили натиск. Только голос их вышел еще более хриплым и ревущим.

Виии!

Снова отметились центурионы со своими «дуделками». И присевшие контактные бойцы пропустили поверх голов новый залп, ставший финальной точкой этого боя. Противник дрогнул и побежал.

А в Иерусалиме, словно ожидая этого момента, поднялся шум-гам и начался разгораться пожар стихийного бунта черни. В сущности их сдерживал только страх возвращения армии халифа, уже подавившей совсем недавно все выступления недовольных. Сейчас же, когда эти «жандармы» получили по шее и побежали с поля боя, уже ничто не останавливало бедняков и люмпенов от грабежей богатых усадеб.

Дмитрий же, взойдя на бруствер укрепленного лагеря, с явным недовольством созерцал разгром. Да, ничего страшного не произошло. Артиллерия цела, как и артиллеристы. Да и вообще, его тыловые службы не понесли серьезных потерь. Но от двух с гаком тысяч пехотинцев, что привели с собой Джон и Петр, осталось сотни три от силы. Сам же король Кипра и Иерусалима вместе со всем своим окружением пал, сражаясь и пытаясь до последнего сдержать натиск мусульман. Но что такое восемь десятков рыцарей с оруженосцами против тысяч?

– Но ничего… – тихо произнес Дмитрий. – Побед без потерь не бывает. Главное – Иерусалим теперь наш. И это уже никто не оспорит.

Глава 8

12 октября 1379 года, Иерусалим

Дмитрий сидел в кресле на балконе одного из роскошных дворцов Иерусалима и смотрел на закат. Это его умиротворяло и облегчало размышление.

Грандиозная победа, прогремевшая две недели назад, поставила жирную точку в этом вторжении. По крайней мере, на несколько ближайших лет.

Атабек Баркук погиб, пытаясь защитить обоз на последнем этапе сражения. Он не хуже Дмитрия понимал его роль в сохранении армии. Впрочем, если бы он и не пал, то все одно потерял бы влияние. Два настолько катастрофических поражения ему бы не простили. Он умер, и Мамлюкский султанат погрузился в тьму Гражданской войны.

Армия султана Измаила оказалась уничтожена полностью благодаря своевременному и удачному удару кавалерии Джона Хоквуда. Самые стойкие – они держались дольше всех. Но именно это и послужило причиной их гибели. Сначала катастрофические потери в битве, потом откровенная бойня при бегстве, завершившаяся попыткой разрозненных и рассеянных групп пробраться через пустыню.

Халифат пострадал в этом сражении меньше всех, но и там недосчитались свыше девяти тысяч человек. Страшный обстрел артиллерии и затяжная рукопашная схватка завершилась бунтом черни в Иерусалиме. Отряд в две тысячи человек смог отойти, и это было выдающимся успехом по сравнению с мамлюками и йеменцами. Но сил продолжать войну Багдад больше не имел. Конечно, можно было бы объявить Джихад, но после двух столь значимых побед с поистине чудовищными потерями подобные слова станут лишь сотрясанием воздуха. С тем, кого нельзя победить, нужно как-то уживаться и ждать, когда он ослабнет.

Иными словами, складывалась идеальная международная ситуация для возрождения и укрепления держав крестоносцев на Ближнем Леванте. Одна беда – Петр умер. Причем не один, а с кучей своих родственников. Он ведь собирал всех, до кого только мог дотянуться. Вот они и погибли в укрепленном лагере Дмитрия во время контратаки войск халифа. Выжила только Валентина[51], законная супруга Петра, да и то только потому, что вовремя догадалась спрятаться за спины не своих родичей, а тыловых служб легиона.

Король умер, да здравствует королева!

Одна беда – она была из рода врагов Венеции и, как следствие, Дмитрия. Причем ее партия укреплялась тем, что новый граф Аскалона, Джон Хоквуд, был женат на внебрачной дочери ее отца – Доннине. То есть внутри Иерусалимского королевства назревал очевидный кризис прямо в момент его возрождения. Графство Триполи, отданное венецианскому дому Дандоло, оказывалось противопоставлено остальным землям…

– Ты позволишь? – тихо спросила Валентина, войдя в зал.

– Как тебя пропустили? – не оборачиваясь, спросил Дмитрий.

– Обыскали и пропустили. Я сказала, что хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Обыскали? Впрочем, да, Илья мог. Что ты хочешь?

– Помощи.

– И чем же, сударыня, я могу тебе помочь?

– Не ерничай. Я прекрасно понимаю, что тебя беспокоит назревающий раскол Иерусалимского королевства. Поверь, меня это волнует не меньше. Ведь я – королева этих земель, и мне не хочется, чтобы они вновь оказались в руках магометан. Также мне известно, что именно из-за внутренней розни пало старое королевство.

– Это отрадно слышать, – кивнул Дмитрий, повернувшись лицом к Валентине. – И что же конкретно ты хочешь, что бы я сделал?

– Ты знаешь Левона? Родича моего покойного мужа?

– Левона? – повел бровью Дмитрий, не очень хорошо разбиравшийся в генеалогии крестоносцев.