Империя серебра

Субэдэй потер шею и с хрустом повращал ею в обе стороны. Он уже много недель кряду не высыпался, хотя и не говорил об этом вслух.

– Джелме остается верным, – степенно произнес Субэдэй. – Насчет него не волнуйтесь.

Эти слова заставили его собеседников нахмуриться.

– Верен? – усмехнулся Джэбэ. – Но кому? Которому из сыновей Чингисхана? Это до конца не ясно. Если же мы не узнаем этого наверняка, держава может расколоться надвое.

– Вообще-то, говоря начистоту, нам надо просто взять и убить Чагатая, – рубанул ладонью воздух Хасар. Под напрягшимися взглядами остальных он мстительно, с вызовом улыбнулся: – Что, слов моих боитесь? Стар я, чтобы держать их на привязи. С какой это стати Чагатай поступает, как ему заблагорассудится, а мы перед ним трясемся? Почему я должен проверять и перепроверять своих нукеров, не настроил ли их кто против меня? Этому можно положить конец уже сегодня, и тогда Угэдэй в новолуние станет ханом без всякой угрозы войны. – Видя недовольные лица собеседников, он с досады снова плюнул. – Я не склонюсь перед вашим неодобрением, так что не ждите! Если вам по нраву еще целый месяц шарахаться ото всех углов и тайком шушукаться, то дело ваше, как быть дальше. А по мне, так лучше взять быка за рога и ударить стремительно, разом положив всему конец. Что, по-вашему, сказал бы Чингисхан, будь он сейчас здесь среди нас? А? Да он бы просто взял и одним ударом рассек Чагатаю глотку!

– Скорее всего, – согласился Субэдэй, знавший беспощадность хана как никто другой. – Будь Чагатай глупцом, я бы с тобой согласился. И если бы внезапностью можно было чего-то добиться, то да, на нее можно было бы сделать ставку. Я бы и сам попросил тебя проверить слова на деле, если бы только это не пахло верной погибелью. В действительности же все обстоит так, что – прими мои слова на веру – Чагатай к такому выпаду готов. Любая группа вооруженных людей уже на подступах к его тумену наткнется на частокол из обнаженных клинков и готовых к броску воинов. Мысль об убийстве он вынашивает каждый день, поэтому и сам опасается того же.

– В нашем распоряжении людей достаточно, чтобы до него дотянуться, – заметил Хасар, хотя уже не так уверенно.

– Возможно. Если бы перед нами встали только его десять тысяч, мы бы, пожалуй, и впрямь могли до него дотянуться. Но я думаю, что это число теперь значительно возросло. В какую бы игру ни играл Угэдэй, он дал своему брату два года на нашептывания и раздачу обещаний. Без грозной тени хана мы все были вынуждены править подвластными нам землями, действуя так, словно все зависит от нашей собственной, отдельно взятой воли. И что же? Лично я поймал себя на мысли, что мне это нравится. А вы разве не ощутили то же самое? – Субэдэй оглядел своих собеседников. – Нет, – покачав головой, проницательно усмехнулся он, – нападать на Чагатая мы не будем. Держава разваливается, но теперь не на рода и племена, а на тумены, связанные не кровью, но возглавляющими их военачальниками. И моей целью является предотвратить внутреннюю войну, а не стать искрой к ее возгоранию.

Хасар уже потерял изначальную спесь и теперь лишь недовольно кривился.

– Тогда мы опять возвращаемся к тому, как нам оберечь Угэдэя, – высказался он.

– Более того, – расширил его мысль Субэдэй, – мы возвращаемся к тому, как сберечь для него достаточно народу, которым он сможет править в качестве хана. Надеюсь, Хасар, ты не ожидаешь от меня на этот счет мгновенного ответа. Ведь можно победить и увидеть Угэдэя с девятигривым знаменем, но при этом видеть и то, как Чагатай уводит с собой половину войска и половину державы. Сколько, по-вашему, времени пройдет, прежде чем уже двахана со своими армиями сойдутся друг с другом на поле сражения?

– Ты все ясно изобразил, Субэдэй, – откликнулся Хачиун. – Но мы не можем просто сидеть и ждать непоправимого.

– Не можем, – кивнул Субэдэй. – Ладно. Знаю я тебя достаточно, а потому скажу. Джелме здесь нет, потому что он ведет разговор с двумя военачальниками, которые могут оказаться преданы Чагатаю. Я буду знать больше, когда обменяюсь с ним посланиями. Встречаться с ним в открытую я не могу – это, Хасар, как раз о той игре с шушуканьем, которую ты презираешь. Нельзя сделать ни одного опрометчивого шага, настолько высоки ставки.

– Может, ты и прав, – промолвил Хасар задумчиво.

Субэдэй проницательно поглядел на родича хана:

– Хасар, мне надо заручиться также твоим словом.

– Насчет чего?

– Насчет того, что ты не будешь действовать несогласованно. Да, это так: Чагатай что ни день совершает передвижения, но он никогда не отдаляется от своих воинов. Можно, как ты говоришь, попробовать разместить лучников – вдруг он и впрямь выглянет из своего укрытия, – но, если эта затея сорвется, рухнет все, что в муках созидал и о чем радел твой великий брат и за что отдали жизни столь многие из любимых тобой. В пламя ввергнется весь народ нашей империи, Хасар.