Империя серебра

– Нет у тебя, Чагатай, над нами власти! Твои люди в меньшинстве, но кровь нам лить ни к чему. В город мы войдем, и сделаем это прямо сейчас. Посторонись, и схватки между нами удастся избежать.

Ретивый конь Чагатая, чувствуя нрав хозяина, взвился на дыбы и описал круг. Натянутыми поводьями чингизид надорвал скакуну пасть. На своих дядьев Чагатай посмотрел со скрытым торжеством. Те невольно ощутили испуг при мысли о том, что сейчас происходит в городе с Угэдэем.

– Вы меня, видимо, не так поняли! – крикнул Чагатай с расчетом, что его услышат как можно больше ушей. – Это выпытаетесь ворваться в Каракорум! Насколько мне известно, вы задумали в городе злодейское убийство, а с ним и переворот, награда за который – голова моего брата. И потому я пришел, чтобы не пропустить вас в город и сберечь таким образом мир.

На их изумление он скривился глумливой усмешкой, одновременно напрягшись в ожидании возможных стрел.

Заслышав справа движение, Хачиун дернулся в седле и тогда увидел, что на него надвигаются, уже выстраиваясь в боевой порядок, густые цепи воинов, во главе которых с факелами идут десятники и сотники. Точное количество в свете звезд определить было сложно, но сердце Хачиуна упало, когда над рядами стало видно колыхание бунчуков союзников Чагатая. Обе враждующие стороны, примерно равные числом, поедом ели друг друга глазами, но Чагатай свое дело сделал – это было ясно и ему, и братьям. Начать внутреннюю войну под сенью стен Каракорума Хачиун с Хасаром не могли. Хачиун глянул на восток, скоро ли рассвет, но небо там было по-прежнему темным, а Угэдэй все так же оставался один, незащищенный.

Глава 5

– Гуран, ложись! – выкрикнул Субэдэй.

На бегу он накладывал на лук стрелу. Гуран распластался под брешью в двери, и багатур послал стрелу во внешнюю темень, где кто-то отрадно поперхнулся криком. Субэдэй уже снова натягивал тетиву. Расстояние было с десяток шагов, не больше; любой воин степей попал бы в такую мишень без промаха, даже при подобной сумятице. Едва сделав второй выстрел, Субэдэй рухнул на колено и катнулся в сторону. Он еще не успел притормозить, как в помещение, незримая от скорости, жужжа, влетела из коридора встречная стрела и упруго задрожала, ткнувшись в деревянный пол позади Субэдэя.

Гуран припал к двери спиной, при этом повернув голову в сторону бреши. Это принесло свои плоды: в дыру юркнула рука, растопыренными пальцами нащупывая внизу засов, и кешиктен взмахом сабли перерубил ее, чуть не всадив клинок в дверь. Рука вместе с частью предплечья обмяклой культей шлепнулась наземь, а из-за двери раздался несусветный вопль, который, впрочем, вскоре оборвался. Те, что снаружи, или увели раненого получать помощь, или же попросту сами его добили.

Субэдэй, встретившись глазами с Гураном, кивнул. Несмотря на разницу в званиях, в этой комнате они сейчас были самыми умелыми воинами, способными сохранять спокойствие и думать даже там, где мысли вразлет, а запах крови донельзя густ.

– Нам нужен второй рубеж, повелитель, – обернулся багатур к Угэдэю.

Человек, которому суждено стать ханом, стоял с волкоглавым мечом своего великого отца. Дыхание Угэдэя было мелким и частым, а лицо – еще бледнее, чем час назад. Не услышав от чингизида ответа, Субэдэй тревожно нахмурился. Он заговорил громче, зычность голоса пуская на то, чтобы выдернуть человека из ступора:

– Если дверь не выдержит, повелитель, они набросятся на нас. Вы понимаете? Нам нужен второй рубеж, линия отступления. Мы с Гураном останемся у первой двери, вы же с вашим братом должны отвести детей и женщин во внутренние покои и загородить там дверь всем, чем только возможно.

Угэдэй медленным поворотом головы отвел глаза от темной бреши, откуда внутрь, как рвота, стекала ненависть.

– Ты ждешь, чтобы я забился куда-нибудь в щель ради того, чтобы еще на несколько вздохов продлить себе жизнь? Чтобы затем моих детей, как зверят, отлавливали по всему дворцу? Нет, лучше я встречу смерть здесь, с мечом в руке и лицом к врагу.

Он говорил со всей искренностью и решимостью. Но поглядев в следующую секунду на Сорхахтани с ее двумя сыновьями и встретившись глазами с младшим братом Тулуем, потупил взор.

– Ладно, Субэдэй. Будь по-твоему. Но я сюда вернусь. Тулуй, веди за собой свою жену и сыновей, и помоги мне загородить внутреннюю дверь.

– Возьмите лук, – окликнул в спину Субэдэй, стягивая с плеча колчан и перебрасывая вместе с луком Угэдэю.

Пятерка осмотрительно, с оглядкой тронулась назад, не забывая о том, что представляет собой цель для пристроившегося в коридоре лучника. Он караулил где-то снаружи, в темноте. Кто не знает терпения монгола, этого всегдашнего охотника на шуструю степную кабаргу и скрытного тарбагана! Поле зрения лучника образовывало конус, охватывающий внешнюю комнату по центру.

Угэдэй без предупреждения метнулся через это пространство, а Сорхахтани катнулась следом, вспорхнув в противоположном углу на ноги с грациозностью танцовщицы. Теперь, на этом пятачке безопасности, их не могла задеть ни одна стрела.