Империя серебра

Беле достало прозорливости выставить лучников на все стены, причем с полными колчанами. По всему периметру защелкали луки. От утробных воплей снаружи сердце взволнованно билось. Тевтонцы свое дело знали: сквозь монголов они прожимались, используя напор и скорость. Сказывалась и мускульная масса коней: они таранили гривастых монгольских лошадок, а рыцари в это время с натужным рявканьем срубали их седоков. Сеча вокруг стен шла нешуточная. Надо сказать, что вместе с волнением Белу пронизывал и страх, сдерживать который становилось все трудней. Внутри лагеря заваруха стояла такая, что толком и не поймешь, кто кого, но оказывается, что изрядную часть королевского войска побили еще сонной.

Едва Тюринген снаружи начал бросок, как крики и гиканье монголов мгновенно осеклись. По спине Белы пробежал холодок. В случае чего из этого места ему не уйти. Он здесь заперт и погибнет вместе со всеми.

Минула, казалось, вечность, прежде чем тевтонский магистр влетел сквозь ворота обратно. Сиятельная колонна из шестисот рыцарей теперь убавилась в лучшем случае до сотни, а то и более того. Те, кто возвратился, были окровавлены и измяты. Многие едва держались в седле, а из их доспехов торчали стрелы. Венгерские конники смотрели на тевтонцев с благоговением. Многие спешивались, чтобы помочь рыцарям слезть с седла. Бородища фон Тюрингена была ржавой от чужой крови. Выглядел он как какое-нибудь темное божество. Пронзительно-синие глаза, полоснувшие по королю венгров, были наполнены яростью.

Беле стало нехорошо. На тевтонского льва он взирал с беспомощностью затравленной лани. Тесня толпу конем, Конрад фон Тюринген мрачно проехал мимо.

Бату, отдуваясь, скакал к Субэдэю. Орлок стоял возле своей лошади и с невысокого гребня, что тянулся через поле боя, наблюдал за битвой, начатой по его приказанию. Бату ожидал, что Субэдэй будет разъярен тем, как прошла атака, но тот неожиданно встретил его улыбкой. Темник отколупнул от щеки присохший комочек глины и неуверенно улыбнулся в ответ.

— Те рыцари — внушительная сила, — промолвил он.

Субэдэй кивнул. Ему самому приглянулся тот великан, что расшвыривал его нукеров. Из-за близости к стене монгольские воины оказались чересчур скучены и во время броска латников не могли маневрировать. Но и без того внезапность атаки действовала ошеломляюще своей спаянностью и жестокостью. Латники прорубали через его воинов проход, как неистовые мясники, мгновенно смыкая свои ряды в тех местах, где кого-то из них вырывала из строя монгольская стрела. Каждый из их павших унес с собой двоих-троих воинов. Кое-кто из латников брыкался даже лежа, когда его, пригвоздив, торопливо засекали сразу несколько нукеров. Достойно похвалы.

— Теперь их уже не так много, — отметил Субэдэй, хотя атака несколько поколебала его уверенность.

Угрозы со стороны латников он и без того не отметал, но, возможно, он недооценил их силу, проявленную в нужное время и в нужном месте. Тот бородатый безумец определенно рассчитал момент, внезапно набросившись на Субэдэев тумен как раз тогда, когда там уже торжествовали победу. Хотя обратно тех латников вернулась считаная горсть. Едва со стен врага дружно полетели стрелы, Субэдэй отдал приказ отойти от стен на безопасное расстояние. Его воины начали отвечать своими стрелами, но количество смертей было неравным, поскольку лучники венгров сейчас стреляли из-за этой своей перегородки. Орлок подумал еще об одном броске, который сокрушил бы стены, но цена была бы слишком высока. А впрочем, ладно. Враг сейчас находится за перегородкой куда более хлипкой, чем любая из цзиньских крепостей. Да и припасов у такого количества людей, забившихся в эти утлые стены, вряд ли хватит надолго.

Орлок пристально оглядел равнины с грудами тел. Некоторые раненые все еще ползали. Броски монголов сотрясли венгерское войско, сбили наконец-то с их короля спесь. Впору бы радоваться, но Субэдэй закусил губу в размышлении, как закончить начатое.

— Сколько они еще продержатся? — спросил вдруг Бату, вторя мыслям багатура так, что тот посмотрел на него с удивлением.

— Еще несколько дней, пока не закончится вода, — ответил он. — Не более. Однако до этой поры они ждать не будут. Вопрос в том, сколько у них годных к сражению людей и лошадей, сколько осталось стрел и копий. Да еще этих латников, покарай их небесный отец.

Четкого ответа не было. Поля усеяны трупами, однако неизвестно, сколько воинов выжили и добрались до своего короля. Субэдэй на минуту прикрыл глаза, представляя образ этой земли с высоты полета. Его оборванцы-таньмачи по-прежнему находились за рекой, зловеще поглядывая на небольшой конный отряд венгров, перешедший с вечера удерживать тот берег. Королевский лагерь раскинулся между Субэдэем и рекой, наглухо обложенный и пригвожденный к одному месту.

И вновь Бату словно прочел его мысли.

— Позволь мне послать гонца, чтобы призвать на этот берег пехоту, — сказал он.