Империя (СИ)

– Маркус? Я слышал, ты погиб в битве!

– У тебя точные сведения! – преторианец выхватил меч и бросился на варвара.

Русич с трудом уклонился, но Маркус с разворота сбил его с ног ударом щита. Могучий Ратибор отлетел в сторону, как пушинка, и проскользил по гладкому мрамору. Уверенные шаги и приближающееся цоканье армейских калиг заставили русича подняться. Он сделал выпад навстречу Маркусу, но тот ловко прикрылся щитом. Топор с хрустом пробил дерево, но как только его острие покинуло пробоину, она мгновенно затянулась.

– Да какого… – отшатнулся назад русич.

Маркус снова бросился на него. Удары были настолько быстрыми, что Ратибор с трудом успевал их отражать. Преторианец задал темп битвы, но все же вскоре топор с хрустом опустился на его плечо: рука повисла, а русич, переводя дух, отступил чуть назад.

– Прекращай играться, Маркус. Заканчивай представление! – голос Марка, казалось, заполнил собой все пространство комнаты.

Преторианец отбросил щит и меч в стороны и состыковал покалеченную руку с плечом – рана моментально исчезла.

– Твою мать! – только и успел сказать русич.

Маркус в одно мгновение оказался перед ним, и его рука обхватила шею Ратибора. Какое-то время тот еще пытался сопротивляться, но вскоре его топор упал на мраморный пол с пронзительным металлическим звоном. Последним, что он увидел в своей жизни, был брат Луция, который на глазах превратился в живого скелета, продолжая сжимать его горло костяными пальцами. Еще мгновение, и Маркус резко дернул рукой в сторону: в полной тишине раздался хруст шейных позвонков. Скелет начал ломать тело русича, как соломенную куклу. Разжав пальцы на шее, он схватил тело за обе руки и обрушил на него тяжелый удар ногой. Брызги крови разлетелись в разные стороны, кусок тела отлетел к стене и упал. Изувеченный обрубок плоти с оторванными конечностями – вот и все, что осталось от преданного русича, который сделал свой выбор. Скелет вновь принял человеческое обличие и повернулся к своему хозяину, сжимая оторванные руки Ратибора цепкими пальцами. Марк медленно захлопал в ладоши.

– Браво, Маркус. Браво.

Глава XXXIV Я НЕ БУДУ УЧИТЬ – Я БУДУ КАРАТЬ!

Идея мести за семью растворилась в почерневшей душе Луция. Теперь он мечтал лишь о власти и титуле императора. Подстегиваемый Марком, он уже ни о чем не думал – он просто действовал, устилая путь к своей цели трупами сотен и тысяч ни в чем не повинных людей. Он забыл о Марии, которая сбежала от него, не вспоминал о пропавшем брате. Власть, о которой он так мечтал и которую так жаждал заполучить, была не за горами. Единственным препятствием к ней остался мерзкий старый Тиберий и его ближайшие родственники. Марк отлично все рассчитал, когда отправил императора в компании с Луцием на свою виллу. Как позже выяснилось, Агриппина, действительно, прежде гостила там со своими сыновьями и приближенными. Рассказывая об этом досадном совпадении императору, Марк разводил руками, изливал речи сожаления и недоумения и льстил старому правителю так искренне и правдоподобно, что Тиберий и впрямь поверил в его невиновность и даже извинился перед ним за подозрения в сговоре с этой змеей. Вскоре, по совету Луция, Тиберий остался на своем острове под усиленной охраной, а генерал с Марком отправились в Рим, где созвали срочное собрание сената. Там Марк выступил с ошеломляющей речью, обвинив Агриппину и всех ближайших родственников императора в намерении погубить великого Цезаря.

– Пожалейте, великие сенаторы, отца нашего и великого правителя Тиберия Цезаря, на жизнь которого покушаются даже самые близкие ему люди! – призывал он, подкрепляя сказанное сотнями доносов, пришедших со всех концов империи.

Для пущей убедительности и сговорчивости сенаторов Луций вывел на улицы вечного города свой легион в полном вооружении. По его расчетам, легионом должен был командовать Ратибор, но варвар куда-то исчез, словно растворился. Никто его не видел и не знал, где он. Вскоре поползли слухи о том, что русич отправился на родину, бросив все свое добро. От этих известий генерал впал в такое бешенство, что для его успокоения срочно прибыл Марк. Незадолго до этого Понтий отправился в Иудею, и теперь Луций остался один на один со своей мечтой о власти, ненавидя людей всем сердцем.