Империя смотрящего

Два самца не поделили центровую путану, которая, не теряя времени даром, строила глазки парням из противоположных лагерей. После пары безобидных реплик вспыхнула серьезная перебранка. Позже так и не удалось выяснить, кто же ударил первым. Но после того, как оба парня сцепились, опрокинув при этом столы и стулья, в драку мгновенно включились и остальные. Причем каждая из сторон совершенно не подозревала о статусе оппонентов, считая их обычной залетной шпаной. Драка вышла обстоятельной, технически грамотной, со всем арсеналом приемов. На пол, перепачканный салатами и закусками, полилась кровушка, полетели выбитые зубы. Люди из охраны оказались на высоте, и уже через пятнадцать минут офицеры ФСБ были разоружены и брошены на пол, прямо на размазанные салаты. После чего торжественно были препровождены в ближайшее отделение милиции. Среди захваченных оказался один, наиболее ретивый, который никак не желал садиться в подъехавшую машину ПМГ. Шадронов, не особенно оглядываясь на окруживших, тюкнул его рукоятью «макарова» точнехонько по темечку, после чего тот сделался необычайно сговорчивым. Парня просто взяли за руки и за ноги и, не особенно заботясь о его комфорте, забросили в машину. Маркелов слышал, что парень полгода пролежал в больнице и буквально чудом выкарабкался с того света. Было заведено служебное расследование. Но скоро его замяли.

Ничего удивительного — Шадронов всегда побеждал. Даже там, где, казалось бы, царила беспросветная и бесстрашная удаль, в действительности присутствовал тонкий расчет. Александр Степанович вообще ничего не делал просто так. Для этого он был необычайно искушен и очень умен. Много позже Захар из случайного разговора с сослуживцами понял, что драка в ресторане произошла не случайно, а была тонко спланированной акцией, целью которой было устранение начальника одной из служб ФСБ. Что в конечном счете и вышло.

В Главном управлении охраны Шадронова прозвали Барракуда. Погоняло прикрепилось к нему намертво и точно отражало не только его внешние данные (он был необычайно гибок и пластичен, как профессиональный гимнаст), но и внутренние — был холоден и скользок. Вдобавок весьма коварен. Трудно было угадать, в какой именно момент он покажет свой хищный оскал. От него, как от оружия, всегда веяло какой-то угрозой. Вот оно лежит в ящике стола разряженное, но стоит только ему оказаться в умелых руках, как оно тотчас превращается в идеальный инструмент убийства.

Захар никогда не думал, что Шадронов женат. Во всяком случае, тот ни разу не упомянул в разговоре супругу, обручального кольца тоже никогда не носил и на каждую хорошенькую женщину смотрел с таким нескрываемым аппетитом, будто бы хотел проглотить ее. Типичный мачо: выпить да залезть бабе под юбку. Но, несмотря на некоторые слабости, Шадронов оставался профессионалом высочайшего класса и своей работой сделал бы честь любой разведке мира. Оставалось только гадать, какая такая нелегкая занесла его в охрану Президента. Захар не исключал, что Шадронов решал специфические задачи, связанные с предупреждением и нейтрализацией как внешних, так и внутренних угроз. Тем более что подобный опыт работы он сумел наработать в Европе. Совсем недавно Шадронов был переведен в Министерство экономики, возглавив какую-то серьезную службу, связанную с энергоносителями.

— Значит, Шадронов твой бывший муж, — нейтральным голосом сказал Маркелов.

— Выходит, что так.

Елена поправила ворот пижамы, что свидетельствовало о скрываемом смущении. Захар удовлетворенно улыбнулся: «Значит, для тесного общения она еще не пропала».

— Почему ты улыбаешься? — резко спросила Елена, нахмурившись.

— Так… Почему он ушел из охраны Президента?

— Про это лучше спросить у него. К тому времени я с ним уже не жила. Человек он прагматичный и всегда смотрит далеко вперед. От своей службы он успел получить все, что хотел: завел нужные связи, получил в друзья влиятельных людей, и, когда представилась хорошая возможность перейти на другое, более доходное место, он это сделал.

Маркелов внимательно смотрел на собеседницу, пытаясь распознать в ее словах и жестах малейшие признаки лжи. Но ничего подобного не находил, она была спокойна: ни нервного покашливания, ни сбивчивой речи, цвет лица тоже не изменился.