Империя сосредотачивается

А слева от нас с Анютой сидел достаточно пожилой товарищ с неуловимым налетом иностранщины на всей своей фигуре… вот не спрашивайте, почему я так решил, не знаю… свободная поза, гордый взгляд, дымчатые очки, наши люди так не умеют, а надо бы. Ладно, сидим, ждем начала. А тем временем Анюта толкнула меня в бок и поведала на ухо о льготах и преимуществах для Героев СССР — пожизненная выплата 20 рублей в месяц, преимущественное право на получение автомобиля и квартиры (ну это для нас не актуально, со вздохом ответил я) и самое главное — бесплатный проезд в общественном транспорте плюс 50 % скидка на поезда и самолеты (ну это может и пригодится). А если вторую звезду получишь, тебе бюст на родине соорудят, где уж ты там родился-то? Вот-вот, на Волыни твоей и соорудят. Это успокаивает, ответил я, а за твою Дружбу народов есть чего-то полезное? Увы, за нее ничего полезного не предусматривалось…

Через положенные по регламенту пять минут за столом президиума появились все необходимые для процедуры награждения лица, а именно Председатель Президиума Верховного Совета СССР (угу, всё с заглавных букв) Подгорный Николай Викторович или, как модно будет говорить в 21 веке, Пидгорний Мыкола Викторович, Секретарь того же самого дела Георгадзе Михаил Порфирьевич (в 21 веке მიხეილპორფილესძეგიორგაძე), а также прочие официальные лица, награды вкатил на маленьком столике на колесиках специально приспособленный для этого человек. Съемочная группа конечно присутствовала с самого начала — одна камера сбоку-справа располагалась, другая прямо по центру, в проходе между рядами, не запнуться бы о провода, когда выходить буду, подумал я.

Ну тут пошло и поехало… Мыкола Пидгорний брал из стопочки очередной указ о награждении, громко и четко зачитывал его, не в пример Леонид Ильичу дикция у него была поставлена на отлично, потом награжденный шел к президиуму, запинаясь о телевизионные провода, потом ему прикалывали на грудь положенное, если можно было, а если нет, то в коробочке отдавали, потом речь была, потом следующий цикл. Шли поначалу все какие-то механизаторы да мелиораторы, да ударники-фрезеровщики, потом двух директоров наградили и трех ученых, ну и артистов еще парочку, Шульженко и Утесов почему-то под раздачу именно в этот день попали. А до меня дело все никак не доходило, я аж взволновался и взопрел. А иностранный товарищ слева сидел себе тихо и безмятежно, даже завидно стало.

А между тем Мыкола Викторыч зачитал последний указ со столика и больше там ничего не осталось, забыли что ли про меня с Анютой, в тоске подумал я, но оказалось, что нет, совсем даже и не забыли, а наоборот. Специальный товарищ, скромно сидевший всю дорогу на краю президиума, поднялся и сказал, что открытая часть награждения закончена, все награжденные товарищи свободны, равно как и съемочная группа, всем спасибо, а ненагражденные граждане остаются сидеть на своих местах и дожидаться продолжения церемонии в закрытом так сказать режиме.

Ну чо, остаемся и ждем — Анюту аж гордость начала распирать, вот ведь как нас уважают, в специальную часть выделили, а мне как-то не очень хорошо на душе стало, внутренний голос вдруг сказал, держи ухо востро, Сергуня. Хорошо, ответил я голосу, я постараюсь держать его востро, а с чем это связано-то, голос? Да я и сам не знаю, после некоторых раздумий ответил тот, но чувствую, что сейчас что-то неприятное произойдет… Для кого, — спросил я, — неприятное-то? — А для всех, кто тут сидит, неприятное, — ответил голос и отключился.

Спасибо, кэп, принял к сведению, кэп, отсигнализировал я голосу. А тем временем, как только за вышедшими гражданами закрылась дверь, в зале осталось походу человек 15 всего, в том числе и Владиленыч в левом углу нарисовался, подмигнув мне через весь зал. Мыкола Викторыч сдвинулся к краю стола, открылась дверь в конце зала, и оттуда вышел Михал Сергеич Гробачев собственной персоной, правая рука на перевязи, но лицо бодрое и веселое, а за ним еще и Черненко… да, похоже он. И церемония продолжилась.

— За мужество и героизм, проявленные при выполнении ответственного государственного задания орденом Ленина с присвоением звания Героя Советского Союза награждается Сорокалет Сергей Владимирович, — негромко огласил очередной указ Сергеич и посмотрел на меня.

Я встал, неловко одернул пиджак и протиснулся мимо черного товарища на выход. Как и что я там говорил в микрофон, если честно, не очень отчетливо помню, что-то сказал и ладно. Потом то же самое повторила Анюта, гораздо веселее, чем у меня, у нее это дело пошло — надо будет поощрить зама по связям с общественностью, подумал еще я. А дальше назвали имя нашего иностранного соседа, он оказался Качиньским Анджеем Болеславичем, надо же, поляком он оказался.