Империя Страсти (ЛП)

Кроме того, у нас нет ничего общего. Так, совсем немного, например, то, как сильно мы оба любим и заботимся о Гвен, или то, что мы оба не терпим чушь.

Особенно друг к другу.

Суть в том, что мы можем договориться.

Кого я обманываю? Это будет холодный день в аду, прежде чем мы когда-нибудь это сделаем.

Тем не менее, то, что у нас есть — как бы это ни называлось — работает странным образом.

Сделав глоток своего напитка, я открываю сообщение и делаю еще один глоток. Затем допиваю весь стакан.

Не то чтобы я нуждалась в жидкой храбрости.

Чтобы убедиться в этом, я наливаю еще один стакан, допиваю его, а потом бросаю эту ерунду и пью прямо из бутылки.

Только когда мои нервы немного расшатываются, я набираю сообщение.

Аспен: Кэролайн уехала с Матео. Я одна.

Он видит это, но не сразу отвечает.

Я барабаню пальцами по стойке и делаю еще несколько глотков.

Кингсли обычно первым пишет, первым забирает меня, первым врывается в мое пространство, разум и тело без извинений. И как только я беру инициативу в свои руки и пишу ему, он игнорирует меня?

Я встряхиваю телефон, потом сужаю на него глаза, потом раздумываю над тем, чтобы выбросить его в раковину.

Как раз, когда я всерьез рассматриваю последний вариант, приходит его ответ.

Кингсли: Поздравляю с потерей халявщицы и ее демонических собак.

Аспен: Она не халявщица. Кэлли моя подруга.

Мои губы дрожат, как только я отправляю сообщение. Она моя подруга. Одна из немногих, кого я могу назвать другом.

Ух ты. Посмотрите, у меня есть подруга. Или воссоединение со старой, или что-то еще.

Есть Нейт, но наши отношения всегда были скорее профессиональным товариществом. Я немного дружила с предыдущей помощницей в фирме по имени Николь Адлер, я помогала ей с делом об опеке, но потом она переехала со своим боссом в Англию, и мы не часто поддерживаем связь. Сначала я помогала ей, потому что понимала, каково это потерять своего ребенка, но теперь понимаю, что это было потому, что она была похожа на Кэлли своими светлыми волосами и светлым цветом лица.

Кингсли: Не знал, что этот термин был частью твоего жизненного плана.

Я практически строчу ответ.

Аспен: Ты собираешься бесить меня еще несколько минут или скажешь свой ответ?

Кингсли: Мой ответ на что? Ты задала вопрос?

Я не задавала, но я почти слышу насмешку в его голосе. В один прекрасный день я случайно убью этого ублюдка.

Аспен: Я написала, что я одна.

Кингсли: Я не вижу здесь вопросительного знака. А ты?

Аспен: Перестань быть мудаком.

Кингсли: Что? Я просто задал невинный вопрос.

Аспен: Просто приезжай, пока я не залезла в телефон и не врезала тебе по яйцам.

Кингсли: *смеюсь вслух* Твоя жесткая любовь восхитительна.

Аспен: Ты не будешь думать, что я восхитительна, когда приедешь сюда, придурок.

Кингсли: Кто сказал, что я приеду? Может, я вселю в себя Аспен Леблан и сыграю сегодня в недотрогу.

Он что, всерьез?

Я читаю и перечитываю сообщение, и, конечно, слова на месте.

Аспен: Я не играю в недотрогу.

Кингсли: Вот почему ты начинаешь балагурить всякий раз, когда не хочешь сказать спасибо из опасения показаться эмоциональной? Или то, что ты из кожи вон лезешь, чтобы выглядеть агрессивной перед Нейтом и всеми остальными, потому что не дай Бог они узнают о нас?

Аспен: Ты тоже агрессивен.

Кингсли: В ответ на твое поведение. Карма может быть твоей любимой сукой, но чистая злоба моя, дорогая.

Аспен: Значит ли это, что ты не придешь?

Кингсли: Добавь «пожалуйста», и я подумаю.

У меня начинает идти пена изо рта, когда я смотрю на его слова. Я собираюсь назвать его тысячей имен, но я пьяна — или уже приближаюсь к этому — и окружена ореолом одиночества, который должен исчезнуть.

Но я определенно не собираюсь умолять.