Империя. Терра Единства (СИ)

И врагу никогда не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Но мы помним о Пасхе Кровавой

И в едином порыве народ

От высоток Москвы златоглавой

На злодеев заморских идет.

Негодяям нигде не укрыться,

Меч Господень сжимает в руках

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

День придёт — мы разгоним тучи,

Вся планета без войн расцветёт.

Я приеду в мой город могучий,

Где любимая девушка ждёт.

Я увижу родные лица,

Расскажу, как вдали тосковал…

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Над Москвою в сиянии славы

Солнце нашей победы взойдёт.

Здравствуй, город Единой Державы,

К звездам нас Император ведет.

Будем вечно тобою гордиться,

Будет жить твоя слава в веках,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!*

* Примечание:

Автор слов — Марк Лисянский, композитор — Исаак Дунаевский. Адаптация — Виталий Сергеев.

Глава 12

Имперский наш ударный стройотряд

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. МАРФИНО. ОХОТНИЧИЙ ДОМИК «У ТРЕХГЛАВОГО ДУБА». 5 января 1938 года.

— На тебе!

— Ах, ты ж, поросёнок!

— От поросёнка слышу!

— Я не поросёнок!!!

— Ну, извини. На тебе!

Мы с Машей с хохотом играли в снежки. В конце концов, я её поймал (разумеется, она поддалась) и всласть намазал её лицо снегом. Она визжала, смеялась, в меру брыкалась, а потом повалила меня в снег и стала жарко и страстно целовать моё покрытое снегом лицо.

Мы сбежали от всех. От всего мира. Разумеется, я всё время был на связи, но мы сбежали от мира. Мы просто были вдвоём. Рождество. Новый Год. Зима. Снег. Что мне весь мир?

Через четверть часа мы сидели в нашем домике у жарко пылающего камина и пили горячий глинтвейн.

— А помнишь, как мы тут тогда лихо зажигали, в семнадцатом году?

Маша озорно усмехнулась:

— Конечно помню. А кто нам мешает повторить?

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. МАРФИНО. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 6 января 1938 года

В Марфино мы с Сашкой пересекались редко. Если виделись (бывало и такое), то, как правило, на Острове. Иногда в Городе. Бывало и в Москве. В Питере так себе. В Царьграде тоже иногда. А тут… Бываем часто, а пересекаемся редко. Велика Империя. Дел много.

— Ваше Всевеличие.

— Ваше Величество. Привет, сын. Как Мика?

Сашка опустился во второе кресло у камина. С такой же волчьей шкурой поверх кресла, как и у меня. Сидеть на шкуре медведя я не разрешаю. Это наш тотем. Суеверие? Да пофиг.

— Привет, пап. Всё там нормально. Мика передавала тебе приветики.

Киваю.

— Благодарствую. Аналогично.

— А мама где?

Усмехаюсь:

— Не поверишь — мама наша сейчас спит.

Я не стал уточнять, что прошлую ночь нам было с Машей совсем не до сна. Перевожу разговор на другую тему.

— Что Европа?

Пожатие плечами.

— А что Европа? Во Франции всё путём. Вика просто душка. Завтра сам увидишь.

— Жалуется?

— Досадует. Как мне кажется, она до сих пор, в тайне, где-то в глубине души, хотела бы быть Императрицей Единства, а не какой-то там Франции.

— Не повезло. Но, Франция всё же не Шотландия. И даже не Германия. Что Мася?

— Был довольно неприятный разговор с Масей. Немка по крови вдруг почувствовала себя немкой.

Хмыкаю.

— Как неожиданно.

— И не говори. Вот так сюрприз, да?

— Ну, если уж Лиза вдруг почувствовала себя шотландкой…

Кивок.

— Это, да. Но Мася больше значительно. Правда она в Германии дольше живет. Вообще же, в Рейхе ширится мнение, что войну пора заканчивать. Мол, мы добились всего, чего могли добиться. Англия разгромлена и фактически перестала существовать. Америка слишком далеко, да и не особо заинтересована в долгой войне с Рейхом. А русские воюют руками немцев, таская их руками каштаны из огня. Пока партия «Мы понесли колоссальные убытки, а все выгоды достанутся русским, французам и итальянцам» перевешивает, но даже Мася бурчит. Мол, Германия отброшена на десятилетия назад, и всё из-за глупой политики отца нынешнего кайзера — её благоверного супруга. Почему-то она уверена, что она смогла бы отговорить от этой затеи и своего мужа, и его царственного отца.

Я кивнул. Это, конечно, не было для меня новостью. Мася очень быстро осваивалась в Германии, тем более, что, в отличие от Лизы, ей не нужно было учить местный язык. На немецком она говорила свободно и с отличным берлинским акцентом. Впрочем, Элизабет Первая прекрасно знала английский, а практически все её подданные, если и не говорили на нём свободно, то, как минимум, достаточно хорошо этот язык понимали.

— Что ещё по Германии?