Империя. Тихоокеанская война

– Благодарю вас, принц, вы, как всегда, весьма галантный и утончённый кавалер.

Примерно та же картина повторилась Берни Барухом и принцем Фуггер-Бабенхаузеном Карлом V.

Когда церемония встречи была окончена, Маша невесомо упорхнула в глубь Мраморного дворца, оставив нас со нашими «скучными мужскими делами» на фоне его колоннады. Да, влияние императрицы на политику Империи было огромным, но она никогда не позволяла себе излишней бестактности, показывая свою какую-то личную значимость в принятии решений. Нет-нет, всё решал августейший муж и только он. Она лишь смиренная жена, по воле Бога.

Конечно, мои гости были осведомлены об истинном положении дел. Они вовсе не дураки, у них есть прекрасные разведки и даже собственные жёны. Как гласит известная поговорка, у быка жена – корова, а у льва – львица. Иначе никак.

Что ж, Мраморный дворец был совсем небольшим, хоть и красивым. Собственно, это было просто здание клуба. Мраморного клуба.

На правах хозяина и председателя нашего небольшого клуба из четырёх членов беру слово первым:

– Итак, Доменико, я так понимаю, тебе есть что дополнить к той шифрограмме, которую я получил?

Принц Паллавичини кивает:

– Да, Михаил. В Лондоне принято решение о начале войны с Россией, а если потребуется, то и с Италией.

Всё это было в шифрограмме, так что я спокойно отпил из чашки чай. Ну как спокойно? Так спокойно, что сорвался из Читы на берега Мраморного моря. Ситуация была весьма паршивой, ибо за последние годы все уже привыкли к пафосным и бессмысленным заявлениям Лондона, за которыми, на деле, ничего не стояло, поскольку было понятно, что большую войну Англия не вынесет. Но что-то изменилось.

– Продолжай, Доменико.

– Собственно, предварительно расклад таков. Как ты знаешь, кресла под министрами кабинета в Лондоне вновь сильно зашатались, да так, что произвести какие-то косметические перестановки уже не получится. А это означает выборы в ближайшие два месяца после отставки правительства. По-хорошему, премьер уже сегодня-завтра должен был бы объявить об отставке кабинета. Но премьер-министр, в статусе «исполняющий должность» по закону не может подавать в парламент и королю Акт об объявлении войны, а потому они тянут. У них должно быть всё готово. Включая общественное мнение.

Замечаю:

– Ну, насколько я могу судить, общественное мнение как раз решительно против войны, и любое правительство, которое на это решится, немедленно падёт под натиском улицы. Это же политическое самоубийство. Дела Британии полностью расстроены, экономика даже не в упадке, а почти летит в пропасть, в армии брожения, на флоте тоже неспокойно. Какая большая война в этих условиях? Я уж не говорю о который месяц прокатывающихся по острову волнах митингов и забастовок. В чём план Даунинг-стрит?

Принц усмехнулся:

– На Британию должны напасть.

Поднимаю бровь:

– Кто? Марсиане?

– Русские.

– Хм… Продолжай.

Паллавичини не спешит, то ли с мыслями собирается, то ли на нервах играет, то ли паузу театральную держит. А может, и то, и другое, и третье. И можно без хлеба.

Наконец он заговорил:

– Завтра-послезавтра в прессе Метрополии и колоний начнётся массовая пропагандистская кампания относительно зверств русских кровожадных «cossack» и «jigit» на занятых территориях Китая и Кореи. О том, как страдают и голодают японские дети, как без угля, который уничтожается варварами из Московии, зимой будут замерзать и умирать сотни тысяч семей. О том, что весь цивилизованный мир должен протянуть руку гуманитарной помощи Японии, которая, как известно, подверглась неспровоцированному нападению со стороны России. Ну и в таком вот духе.

Усмехаюсь. Где-то я такое уже слышал.

– А дальше?