Империя тишины

Она бросила на меня подозрительный взгляд:

– А тебя?

Я открыл оба глаза, но не стал приподниматься:

– Адриан.

На лице у нее внезапно появилось выражение, которое я и сейчас не могу описать.

– А я Кэт.

– Это сокращенное от Кэтрин?

– Нет! – Она сморщила нос. – Что это за имя – Кэтрин? Просто Кэт.

Она оторвала полоску клейкой ленты, под которой тянулся к солнечной батарее старый провод, и продолжила после многозначительного молчания:

– И что это за имя Адриан?

– Древнее имя, – пожал я плечами. – Мое имя.

После столь неприветливого ответа разговор опять зачах. Я приложил руку к ребрам, поморщившись от обжигающей боли. Девушка шевельнулась, очевидно желая помочь, но не зная как. Ее рука застыла надо мной. Прогремел гром. Крыша намокла, но это было не важно. В кои-то веки я был рад этому неуютному теплу и тяжелому воздуху.

– Тебя сильно побили?

– Думаю, сломаны два ребра.

Вспомнив, что случилось в ночь после Колоссо в Мейдуа, я добавил:

– Бывало и хуже.

Только в этот раз никто не нацепил мне медицинский корректив. Я негромко застонал. Почему-то я решил, что смогу убежать с похищенным от той группы подростков. Но они оказались сильнее и злей, чем мне представлялось, и их было двенадцать.

Девушка закусила губу:

– Не могу ничего с этим сделать.

– Да, – согласился я и прислушался к шуму дождя, стараясь не поддаться навалившейся дремоте, от которой все расплывалось перед глазами. – Почему ты мне помогла?

Для одинокой девушки это была не самая умная идея.

Кэт выпрямила спину:

– Всего лишь пожалела того, кто остался в шторм на нижней улице. – Она задумчиво посмотрела на меня. – Ты хотя бы умеешь плавать, рус?

– Ну, если бы не сломанные ребра.

– Мама говорила, что внепланетники боятся даже подходить к воде. Я не знала…

Она замолчала, вертя в руках кусок ленты. Я улыбнулся, пытаясь сгладить впечатление от недавнего сердитого взгляда.

– Я вырос на берегу моря. И плавать умею, просто… – я покосился на край крыши, – здесь все не так. Слишком густой воздух, слишком сильная гравитация.

Сообразив, что наговорил лишнего, я поморщился.

Она скомкала ленту и выбросила ее под дождь, а затем взглянула на меня так выразительно, что я едва не испугался и поспешил отодвинуться, несмотря на боль в груди.

– Ты так забавно говоришь, Адр… – она запнулась, произнося непривычное имя, – Адриан. – Откуда ты?

– С Делоса, – ответил я, словно это название что-то ей объясняло.

«Ты так забавно говоришь».

Ее слова заставили меня задуматься. Вот что, оказывается, привлекало ко мне внимание. Каким бы оборванцем я ни выглядел, но все равно продолжал говорить как делосианский нобиль, как палатин из Империи. Должен же был я сам это заметить! Неудивительно, что городские бедняки не доверяли мне. Я выделялся из любой толпы как белая ворона.

– Где это? – спросила она.

Сквозь тучи проклюнулось несколько звезд, бдительных созерцателей вечности. Возле одного из этих огоньков находился мой дом. Я не мог точно сказать, где именно. Хотя я и знал их названия, расположение было совсем иным. Это могла быть любая из них или ни одна из них, моя родина могла скрываться за тучами или во Тьме. Но из правды получается плохая поэзия, и мать научила меня, как сделать лучше.

Я прикусил губу – отчасти для того, чтобы сдержать новую волну боли, обжегшую бок, – и показал:

– Видишь эту звезду, вон там? – Я закашлялся, а девушка кивнула. – Отсюда не разглядеть, но за ней есть еще одна. Намного, намного дальше. Вот с нее я и прилетел.

– Какая она?

– Моя очередь задавать вопрос! – перебил ее я и попытался сесть.

Получилось не важно. Как это часто бывает при усталости или сильных повреждениях, отдых пошел мне и на пользу, и на вред.

– У тебя нет чего-нибудь болеутоляющего? Чего-нибудь сильнодействующего. Наркотиков.

– Я не… – помрачнела она и отодвинулась.

Сначала я не понял, ответила она мне или нет. Ее голос дрогнул. Что это было – она испугалась? Но почему?

– Я не знаю этих слов.

– Таблетки, – объяснил я. – Лекарства.

– Что вообще с тобой случилось?

Мое лицо скривилось в гримасе.

– Пытался кое-что украсть с поддона у одного гада с белой повязкой. – Я показал на свой левый бицепс.

– У Реллса? – ужаснулась она, и ее темное лицо побледнело. – Да ты совсем ополоумел, рус.

– Тогда мне казалось, что это хорошая идея, – слабо улыбнулся я собственной глупости и пошевелил пальцами ног. – Мне нужны были…

Мой голос сорвался от боли и усталости после этой бесконечной ночи.

«…Ботинки».

Должно быть, я потерял сознание. А когда очнулся, эмешская ночь уже поглотила мир. Тучи уплыли прочь, яростный шквал превратился в легкий дождь. Я лежал на том же месте под солнечной батареей. Кэт нигде не было видно, боль только усилилась, я промок и замерз до костей на жесткой крыше. Если я и чувствовал себя здесь удобно, до того как уснул, то теперь это ощущение пропало, сменившись окоченением и тупой пульсацией в затылке. Так я пролежал до возвращения Кэт, глядя на тыльную сторону батареи и клубящиеся на горизонте тучи. Шторм ушел к северу, молнии сверкали лишь в отдалении, раскаты грома стихли до глухого барабанного стука.