Империя тюрков. Великая цивилизация

Предаваясь наукам, Шейбани вместе с тем ни на минуту не забывал тех целей, к которым вел его дух властолюбия и мести. Именно тогда, во время малозначительных военных действий, у Шейбани зародилась наиболее верная для того момента мысль, что добиваться власти ему, изгою, над своими беспокойными, вечно движущимися племенами и родами, с их свободолюбием и неорганизованностью, с их войнолюбивыми и влиятельными родовыми ханами, – предприятие, по меньшей мере ненадежное и маловыгодное. Во владениях же темуридов, в Дешт-и-Кыпчаке, налицо были прочно сложившиеся устои правильно организованной государственности: при раздробленности империи темуридов на ряд владений, при соперничестве и внутренней слабости удельных правителей, все здесь могло способствовать переходу власти к тому честолюбцу, который нападет на это богатое государство и, оставив народу те же порядки в его внутренней и общественной жизни, захватит верховную власть в свои руки. Разумеется, при этом могут пострадать интересы отдельных групп, может быть, будут местами весьма стеснены в своих земельно-водных и пастбищных интересах массы земледельческого и кочевого населения, – но кто же из завоевателей когда-нибудь думал об этом? Наоборот, власть в завоеванной стране должна принадлежать победителю и его сподвижникам как вознаграждение за их «тяжкие труды, раны и пролитую кровь».

В переписанной самим Мухаммедом Шейбани истории «Шейбанинаме», т. е. его собственной истории, мы находим строки о том, как из-за превратностей судьбы обширные владения Улугбека перешли в руки Абу-Саидмирзы, когда-то молодым человеком жившим из милости при дворе своего знаменитого родственника, как потом другой честолюбец, отважный родственник Абу-Саид-мирзы, Султан-Хусейн-мирза, выступивший с малыми силами против своего могущественного государя, в конце концов овладел его империей. Эти и другие примеры, несомненно, пленяли пылкое воображение молодого узбекского принца и рисовали ему, в случае успеха, самые светлые и радостные перспективы и даже уверенность в том, что его соплеменники, которых в настоящий момент трудно было бы заставить признать его главенство, и ханы, которые шли против него войной, – все бы примкнули к нему.

Шейбани начал тщательно готовиться к военной экспедиции в родные степи. Наконец, полностью экипировавшись, Мухаммед Шейбани распрощался с бухарским наместником и направил свое небольшое войско в родной Дешт-и-Кыпчак.

Достигнув пограничного укрепления Аркук, где судьей и вместе с тем комендантом был один из его сторонников, Шейбани вручили ключи от крепости, он был введен в укрепление и принят самым любезным образом с подношением подарков и с устройством в честь него празднеств. Также он нашел сильную поддержку у мангкытов, в руках которых находился ряд присырдарьинских крепостей, до Сыгнака включительно. Они в значительной степени добровольно подчинились Шейбани, тем более что мангкыты находились во враждебных отношениях с прочими узбеками. Крепость Сыгнак, наиболее важная изо всех, также примкнула к Шейбани.

Когда Шейбани остановился в Сыгнаке и о его успехах и прибытии в укрепление узнали в степи, то правитель Дешт-и-Кыпчака Мусамирза, мангкыт, втайне сочувствовавший Шейбани и желавший, чтобы тот стал ханом этих мест, направил к нему посла, с которым Шейбани выехал на встречу с Муса-мирзой. Последний оказал ему большой почет и уважение, усадил его на ханское место и преподнес достойные подарки. Спустя несколько дней Муса-мирза получил донесение, в котором говорилось о том, что один из недругов его дома, Бурундук-хан, с тысячью всадниками вступил в Дешт-и-Кыпчак с целью захвата Шейбани и его, Муса-мирзы. Обеспокоенный этим известием, он передал его Шейбани, указывая, что у них обоих очень небольшие силы и борьба будет неравной. Но Шейбани решил выступить против Бурундука и увлек за собой Мусса-мирзу с его отрядом мангкытов. И это решение было правильным. Сражение закончилось полным разгромом армии Бурундук-хана и захватом огромной добычи в его улусах.

Любопытно, что перед битвой Муса-мирза пообещал провозгласить Шейбани ханом. И вот, после одержанной победы, Муса-мирза собрал своих эмиров-мангкытов и объявил им о своем намерении, но не нашел у них поддержки. Ссылка была на древний обычай, согласно которому хан волю в государстве представлял лишь эмиров племени мангкыт и если Шейбани примет условия обычая, в таком случае они назовут его ханом. Зная амбициозный и властолюбивый характер Шейбани, Муса-мирза не касался больше этой темы. Шейбани был среди мангкытов чужаком.