Империя травы. Том 2

В течение первого часа спустившейся ночи поднялся ветер, и холод окутал речную долину, заставив замолчать ночных птиц и разбудив Моргана. К своему удивлению, он обнаружил Танахайю на земле рядом с собой – ситхи лежала, повернувшись к нему спиной, и, судя по всему, спала, а он редко видел, чтобы такое случалось за время их совместного путешествия. Дрожа от неожиданного и усиливающегося холода, Морган попытался снова заснуть, но не смог, и в голове у него всплыли рассказы деда и бабушки о днях войны Короля Бурь и наступившей в Эркинланде зиме, которая, казалось, никогда не закончится.

«Неужели все начинается снова? – подумал он. – И норны насылают на нас бури?»

– Это лишь осень, переходящая в зиму, – неожиданно заговорила Танахайа, казалось, подслушавшая его мысли, но так и не повернувшаяся к нему лицом. – Не бойся холода, в нем нет ничего сверхъестественного. И придвинься поближе ко мне, если ты сильно замерз.

Морган послушно подвинулся и оказался совсем рядом с ней. Его сонный разум в очередной раз подивился природе ситхи, способных все понимать, умевших контролировать погоду и не терять направление, а иногда управлять солнцем и светом в небесах. Но, если они так могущественны, тогда как обычные смертные смогут победить Королеву норнов?..

Его тревожные мысли постепенно потеряли смысл, и он погрузился в сон.

Когда Морган снова проснулся, наступила самая темная часть ночи. Костер едва тлел, и холод стал по-настоящему лютым, он еще теснее прижался к теплому телу Танахайи, и в этот момент ему показалось, что она не особенно отличается от других женщин, рядом с которыми он просыпался с тех пор, как стал мужчиной. Морган придвинулся к ней еще ближе, пока его лицо не зарылось в ее волосы и он не ощутил необычный, чистый аромат ее кожи.

Он вспомнил прикосновение ее прохладных ладоней к своему лицу и как она выглядела, когда купалась в реке, длинные стройные ноги и спину, влажную, блестящую кожу. Морган почувствовал просыпающееся желание, и ему захотелось прижаться к ней еще сильнее. Он обнял Танахайю одной рукой, а когда его губы задели ее шею, положил ладонь на нежный холмик груди.

Через мгновение он оказался на спине, а его рука и запястье горели так, словно их обожгло огнем. Танахайа склонилась над ним, и ее лицо показалось Моргану пугающе решительным в тусклом свете углей костра. Ситхи так сильно загнула его пальцы, что ему показалось: еще немного, и они сломаются.

– Ты что творишь? – резко спросила она.

Несмотря на сильную боль, Морган заметил, что ни одна другая женщина не задавала ему этот вопрос так спокойно.

– Я… я был… просто… я подумал… – Морган настолько удивился неожиданному изменению своего положения, что не мог внятно отвечать на вопросы и лишь лопотал как слабоумный. – Я хочу сказать, что не хотел…

Жесткое выражение лица Танахайи слегка смягчилось, и она отпустила его руку. Он откатился немного в сторону, сел и принялся растирать запястье, пока боль не начала стихать.

– Должно быть, тебе приснился сон и ты принял меня за кого-то другого.

У Моргана создалось впечатление, что она просто дает ему шанс сохранить лицо.

– Я не знаю…

– Да, – продолжала Танахайа. – Должно быть, так и случилось. Никаких неоправданных вольностей, просто путаница, которая иногда происходит во сне. Давай снова укладываться спать. Возможно, будет лучше, если ты ляжешь ко мне спиной.

Морган так и поступил. Он не понял, как ей удалось настолько быстро схватить и вывернуть его руку, а потом оказаться над ним – будто это был какой-то фокус. Он почувствовал, как она придвинулась к нему. Ее тепло обладало двойственным эффектом.

– Хорошо, – сказала Танахайа. – Так тебе удобно? Ты сможешь снова заснуть?

– Конечно, – солгал Морган.

– Ладно. Тогда постарайся отдохнуть. Тебе понадобятся силы, завтра нам предстоит преодолеть большое расстояние. Но лучше не думай о смертных женщинах, пока я пытаюсь тебя согреть.

– Я… я постараюсь изо всех сил.

– Потому что в любом случае есть кое-кто, кого я люблю.

Пристыженный и разочарованный Морган долго размышлял о том, что произошло, а также о ее последнем заявлении, пока снова не уснул.

Глава 35 Слишком яркие цвета

Не ищи мудрости в войне, написал поэт,

Смерть приходит ко всем; и, когда вокруг ее все больше,
она приносит лишь пресыщение и печаль.
Слишком громкие звуки, слишком яркие цвета,
чтобы они несли какой-то смысл.
Внезапная смерть – столь же бессмысленный урок,
Как удар чернильным камнем по костяшкам пальцев
Тупого ученика.
Нет, дитя мое,
Не ищи мудрости в войне.