Империя тысячи солнц. Том 2

Ивард все больше времени уделял сну — больше здесь заняться было нечем, кроме уланшу, а их комната была слишком тесна для полной серии упражнений. Поначалу эманация станции, казалось, усиливала его способность программировать сны, где он сливался с Единством в бессловесной общности восприятий. В этих снах он вспоминал то, чего никогда не видел: теплую влажность насыщенного ароматами мира келли, ледяную планету эйя, которая так странно резонировала с воспоминаниями Вийи о мрачном Должаре.

С тех пор, как он наконец увидел Анариса наяву, ему больше не снились ни он, ни нож, ни кровь. Каким бы кратким ни было их знакомство до того, как тарканцы начали стрелять в них усыпляющими пулями, оно разрядило кошмары, мучившие Иварда на Аресе.

Но теперь в его мозгу поселилось другое наваждение, оттесняющее память келлийского архона. Огромные каменные головы на горе Святой Троицы внезапно сменялись красноватой мглой, где Ивард блуждал некоторое время. Потом он оказывался в комнате с красными стенами, где не было ничего, кроме всепроникающего ужаса. Ивард ничего не видел, но чувствовал, как растет вокруг него громадный, неутолимый голод, отрезающий его от остального Единства. Острые уколы эмоций — похоть, раскаяние, смущение и другие, еще болезненнее — тыкались в края его сознания, а затем позади с беззвучным грохотом распахивалась дверь, и в нее лилось желтое зарево...

* * *

Крик вырвал Седри из ее рабочего транса. Она оглянулась на Иварда — он сидел на своей койке весь белый, еще не оправившись от очередного кошмара. Люцифер рядом с ним протестующе зарычал.

— Опять сон? — спросил Монтроз. Не дожидаясь ответа, он отложил книгу и подошел к парню. Марим оторвалась на миг от игрового пульта, который им поставили накануне, скорчила гримасу и вернулась к игре.

— Да. Все то же самое, — кивнул Ивард. Он явно не хотел больше ничего говорить, и Седри это устраивало. «Что-то голодное», — сказал он как-то раз, и Седри содрогнулась. Не очень-то приятно было слышать такое внутри инопланетной конструкции, вызывающей невольные пищеварительные ассоциации.

Интересно, влияют ли его сны на других членов Единства? Иногда она почти сожалела о том, что не входит в это межличностное сообщество, но сейчас сожалений не испытывала. Она украдкой бросила взгляд на Вийю, но лицо капитана, как и всегда, не отражало, о чем та думает.

— Это, наверное, из-за еды, — ввернул Локри, сидевший с другой стороны игрового пульта. — Мне вот снится то, что я ел на Галадиуме, — больше уж такого попробовать не придется.

Все посмеялись, и Седри почувствовала, как им всем хочется снова оказаться на Рифтхавене.

Она снова вернула взгляд на пульт и принялась расчищать то небольшое информационное пространство, которым владела. Печальная улыбка тронула ее губы. Моррийон предоставил ей игровые чипы, часто бывавшие в употреблении и наверняка содержавшие в себе весьма интересные стратегии. Она никогда не узнает, насколько они интересны, — игры нужны ей ради локального пространства, занимаемого ими, которое она будет использовать в других целях, и ради интерактивного пространства самого чипа. Она извлекла чип из прорези. Чьим творчеством она жертвует ради расширения памяти? Но система слишком грязна, чтобы оставлять в этой автономной памяти что-то статическое, даже если бы ей не приходилось иметь дела с огромными распределенными мощностями, которыми, как она была уверена, располагали должарианцы.

Седри подняла глаза. Вийя, как она и думала, наблюдала за ней. Уж не стала ли ты теперь заправским телепатом, мой капитан? Лицо Вийи не давало ответа, но в бесстрастных темных глазах блеснуло понимание, когда Седри возвела глаза к потолку. Программистка знала, что Вийя легко прочтет ее предчувствие беды. Она позволила себе вспомнить первую попытку Вийи: станция тогда задрожала, словно огромный зверь, пробуждающийся от спячки. Стонов, которыми это сопровождалось, не слышал никто, кроме нее и Жаима — Ивард не то спал, не то находился в трансе, — и память об этом горестном хоре вызвала у нее легкую тошноту. Но лишь при таких катаклизмах она могла надеяться проникнуть в систему поглубже, не рискуя быть обнаруженной.

Вийя кивнула. С помощью телепатии или без нее, она поняла то, что хотела передать ей Седри: «Во время твоей следующей попытки я займусь жучками».

Монтроз снова взялся за книгу. Набрав код, позволяющий найти нужную страницу, он улыбнулся Седри и углубился в чтение. В его взгляде она прочла понимание и поддержку.

В этот момент дверь открылась, и ввалился Лар.

Марим засмеялась — скорее по привычке, чем от души. Первое время они все смеялись, наблюдая уникальную манеру Лара входить в помещение, — даже когда он объяснил Седри, что станция, по слухам, проглотила уже двух человек, одного мертвого и одного живого.

Вскоре Вийя резко и без лишних слов объявила им, что такой факт действительно имел место, но Марим не перестала потешаться над Ларом — то ли из чувства вызова, то ли потому, что Лар был прислужником врага.