Империя тысячи солнц. Том 2

— Три минуты до эксперимента, — объявила Изабет, его старший техник. Благодарный за возможность отвлечься, Омилов сосредоточил внимание на экранах. В основном это были обычные компьютерные дисплеи; один из них показывал флотский контрольный центр, откуда, собственно, и проводилось испытание, на центральном же был виден сам испытательный модуль. Странная, почти органического вида урианская машина была закреплена в длинном каркасе, и паутинное дуло излучателя целило прямо в нее. Газовая дымка отсутствовала: на испытательном полигоне вакуум был намного чище.

Омилов с близким к страданию чувством сознавал, что его присутствие здесь столь же символично, как присутствие Верховной Фанессы и рифтерского магната. Тест проводят техники Флота, а его группа только наблюдает — его знание культуры Ура не включает в себя знакомства с их техникой.

До открытия Пожирателя Солнц был известен только один урианский артефакт предположительно не художественного назначения — Сердце Хроноса, — и его Хранители запрещали доступ к нему. Человечество знало Уров — насколько можно знать расу, исчезнувшую из вселенной десять миллионов лет назад, — только по их произведениям искусства, от субмикроскопических фрактальных кристаллов в Облаке Неизвестного на Шаденхайме до Обреченных Миров, разбросанных как по Тысяче Солнц, так и за ее пределами. А их гибель — или исчезновение — знаменовал Рифт, хаотический вселенский провал, малая доля которого вклинивалась в Тысячу Солнц.

Омилов покрутил головой, разминая напряженные шейные мышцы. На экране, показывающем испытательный центр, среди серых флотских роб мелькнуло что-то голубое. Панарх шел за адмиралом Нг между рядами рабочих пультов — профиль исполнен задумчивости, руки сцеплены за спиной. Невозможно угадать, что он думает о происходящем и насколько важен этот эксперимент для его личных планов. «Что само по себе показательно», — устало подумал Омилов.

Он тяжело вздохнул. То, что раньше принадлежало ему, теперь перешло к его сыну: персональное доверие правителя Тысячи Солнц. Гностор взглянул на Осри — тот стоял в задней части лаборатории, прямой и подтянутый в своей флотской форме. Интересно, надевает ли он когда-нибудь штатское? Или я вижу его, только когда он на службе?

— Одна минута до поступления данных, — сказала Изабет. — Первый этап завершен. Сигнал гиперрации без изменений.

Омилов, хотя решил не делать этого, невольно оглянулся на дипластовый иллюминатор. Изабет не может знать, чем завершился этот первый этап, но то, что случилось, уже случилось, и они узнают результат через шестьдесят секунд. Отсутствие реакции со стороны гиперрации еще ничего не значит: невозможно предугадать, как отразится на ней то, что происходит в гиперреле.

Меж замыслом и реальностью.
Меж движением и действием
Лежит Тень.

— тихо произнесла Элоатри.

— Что? — Омилова пробрало ознобом от этих слов.

— Это просто стихи, которые я видела в Нью-Гластонбери. Они вырезаны на алтаре.

— Люди на Утерянной Земле верили, что мгновение между разрядом молнии и ударом грома имеет волшебную силу, — с ядовитым смешком сказал Хуманополис. — Но на Рифтхавене молний нет.

Их взгляды обратились к экрану, когда вспышка света в иллюминаторе подтвердила окончание первого этапа. На экране сверкнула такая же вспышка — разряд излучателя, — и гиперреле засветилось, словно возвращая обратно энергию, поступившую в него со сгустком ультраплотной материи. Экран на секунду померк, затем изображение восстановилось: крепящий каркас гиперреле тоже светился, раскалившись добела.

— Все параметры без изменений, — сообщила Изабет. — Эффект излучателя оказался непродолжительным. Это исключает стандартную десантную атаку.

Эти слова вызвали у Омилова почти физическую боль. Теперь даже у него может не остаться иного выбора, кроме уничтожения станции. Но возможно ли оно — уничтожение? При этой мысли Омилов ощутил странную смесь надежды и страха.

Манипулятор протянул к гиперреле свое щупальце с плоским диском квантового блока. Тот прилип к поверхности урианской машины. Гносторы энергетики надеялись использовать информационные тропизмы этого материала, только одни способные контролировать работу машины, для ее разрушения.

По лаборатории внезапно пронесся пронзительный стон — ни дать ни взять тот огромный гонг под волосяным смычком одного из китари на знаменитом концерте, который дал здесь, на Аресе, Брендон несколько месяцев назад.

— Второй этап завершен. Сигнал из гиперрации

И остальные гиперрации сигналят точно так же. Интересно, что думают на этот счет должарианцы?

Манипулятор убрал руку. Снова вспышка излучателя — но на этот раз в ней змеились темные вены. В иллюминаторе вспышки не было. Отдельные части гиперреле светились колеблющимся пламенем, словно болотные огни, которые довелось однажды видеть Омилову, — другие части погасли, утратив характерное красное свечение урианской техники.