Империя тысячи солнц. Том 2

Под вечер в дулуских районах всегда было мало народу и много места. В транстубе не было табличек, запрещающих доступ поллои, но через несколько остановок Ник остался чуть ли не единственным в капсуле, кто не принадлежал к Дулу или обслуживающему их персоналу.

И он был единственным поллои, вышедшим в «Садах Джихана». Остальные пассажиры, четверо Дулу, даже взглядом его не удостоили.

Так же обстояло дело и с теми, кого он встречал на дорожке, но он принуждал себя идти медленно, примечая всякую мелочь. Цветы и кустарники его мало интересовали, хотя он знал, что для Дулу они полны скрытою смысла. Место, отведенное каждому растению, подбор красок и ароматов — все это говорило о чем-то, возможно, даже о многом. Но Ника привлекали более явные знаки и символы, имеющие форму человеческих фигур. На здании не было никакой вывески, однако Ник узнал его сразу. Его размеры и форма плохо поддавались оценке. Ник сверился со своим хроно: ровно пять. Приближаясь к простой двери, он удостоверился в том, что пишущее устройство его босуэлла включено. Она может заметить, как дернется мускул при включении, если сделать это в ее присутствии. Айну он оставил в студии, уверенный, что Ваннис не покажется, если он ее наденет.

Двери тихо раскрылись. Он переступил через порог и заморгал. Он знал, что это место представляет собой лабиринт, и ожидал увидеть извилистые коридоры и темные углы. Вместо этого он как будто попал в центр огромного бриллианта, где каждая грань была головокружительной комбинацией из геометрических линий кристаллического света, струящейся воды и колеблемых бризом пальмовых ветвей.

Это зачаровывало и в то же время дезориентировало. Ник, несмотря на решимость отмечать свой путь, скоро запутался окончательно.

Голоса наплывали на него, как бесплотные духи. Одни были едва различимы за плеском фонтанов, другие звучали где-то совсем рядом, отражаясь от блестящих стеклянных поверхностей.

— ...попытался воссоздать копию ее дома — просто так, в подарок...

— ...Если вы в интересах дискуссии позволите мне возразить...

Женский смех прожурчал музыкально, как фонтан.

— Шарм заключается в уме, а не в лице, которое всего лишь красиво и не меняется с самого начала. Шарм же раскрывается мало-помалу. Он может скрываться, чтобы потом появиться внезапно и преподнести сюрприз — в этом вся суть шарма.

— По-вашему выходит, дорогая, что шарм — всего лишь синоним остроумия, — протянул мужской голос.

— А остроумие — синоним оружия, — добавил другой мужчина.

Легкий смех раздался прямо позади Ника. Он круто обернулся — и не увидел ничего, кроме водопада перед стеклянной стеной.

— Остроумие чарует, лишь когда проявляется спонтанно, — ответила женщина, — а не репетируется заранее. Шарм нельзя приобрести — чтобы иметь его, нужно быть наивным. Разве можно стать наивным по заказу? Наивность нравится нам, но нет стиля, более трудного для подражания.

— Она поразила вас прямо в сердце, — сказал один мужчина другому под одобрительный шепот.

Ник сделал еще два шага, и голоса умолкли.

Он свернул на тропу, овеваемую потоком прохладного ароматного воздуха. Из-за отраженного в зеркале водопада — прямо на него, как могло показаться, — вышла женщина, которую он сразу узнал. Ваннис Сефи-Картано, вдовствующая супруга Эренарха, в жизни оказалась еще красивее, чем на видео, но Ника позабавило то, какая она маленькая — даже ниже его.

Она шла скользящей, бесшумной походкой. В густых каштановых волосах поблескивала маленькая нить драгоценных камней — такая же, как на гладкой шее и на запястьях. Превосходно сидящее платье из какой-то зеленой ткани казалось, но не было прозрачным, и духи пахли восхитительно.

Ник скрыл свою реакцию. На видео эти Дулу со своими сказочными нарядами и плавными, как в танце, жестами, выглядели красивыми, но какими-то бесполыми. В действительности, благодаря тонким ароматам, намеку на крепкие мускулы под легкой тканью, даже тембру журчащих голосов, дело обстояло совсем по-другому.

«Поскольку завлекать ей меня ни к чему, все это направлено против меня», — сказал себе Ник, когда Ваннис поравнялась с ним.

Ее приветливая улыбка показывала, что она его узнала. Ник ухмыльнулся в ответ, думая: «Я знаю ее, она знает меня. Мы оба знамениты: она как произведение искусства, я как его средство».

— Скромность, — сказала она, — есть составная часть отношений, которые мы желаем поддерживать.

Усек. Никаких имен, обещание будущих контактов — и хочет вывести меня из равновесия, насколько возможно.

— У Дулу — возможно, — сказал он. — Мы, поллои, любим шум. В конце концов, чем больше о нас знают, тем меньше приходится скрывать.

— И вы уходите без последствий, с карманами, набитыми громкой славой. Но это предполагает, что вы рискуете только своим достоянием.

— Риск присутствует в любых отношениях, — сказал Ник и поморщился. На таких банальностях далеко не уедешь. Ладно, пусть думает, что я идиот, — авось быстрее перейдет к делу.

— У нас это часто вопрос степени, — сказала она.