Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

Не будет, впрочем, неожиданностью узнать, что в данном случае речь идет о скромности чисто демонстративной и описываемой с помощью стереотипных формул, как-то: «питался одними овощами», «не имел дома лишних средств», «лично носил свои вещи», «жил среди голых стен» и т. п. Данные источников подчас позволяют увидеть подлинную цену этикетного бескорыстия и скромности служилых людей. Приведем только два наиболее ярких примера. Сановник Ван Жун (III в.) отказался от крупной суммы денег, собранных служащими девяти областей, в которых служил отец. Между тем Ван Жун был человеком очень богатым и притом настолько алчным и скаредным, что его считали помешанным на деньгах [Шишо синьюй, с. 5, 230].

Позднеханьский сановник Гао Шэнь после многих лет службы на высоких постах вернулся на родину, не скопив состояния, а на упреки жены в том, что ему нечего оставить детям, ответил, что оставит им свою хорошую репутацию. До конца дней, по отзыву биографа, он жил в соломенной хижине среди голых стен. Гао Шэнь, надо думать, знал, что говорит, поскольку его сыновья сделали хорошую карьеру [Саньго чжи, цз. 24, с. 6б]. Но в бедности его семьи можно усомниться. В биографии его земляка и младшего современника Ся Фу сообщается, что в уезде, где он жил, «люди кланов Цай и Гао (клан Гао Шэня. – В. М.) были богаты, жители всей области в страхе прислуживали им. Один Фу не поддерживал с ними отношений, за что сильные фамилии возненавидели его» [Хоу Хань шу, цз. 67, с. 20б]. Кстати сказать, с упомянутым здесь кланом Цай, к которому принадлежал известный ученый Цай Юн, дело обстояло примерно так же, как и с кланом Гао. Отец Цай Юна, уверяет клановая хроника, «отличался непорочным поведением, в его семье три поколения сообща владели имуществом, за что ее высоко чтили в округе» [Хоу Хань шу, цз. 50б, с. 2а].

Бесспорно, социальное значение службы во многом определялось экономическим положением бюрократии. Этот вопрос специально рассматривали несколько исследователей, которые пришли к разным выводам. В. Эберхард и Т. Яно полагают, что законные доходы чиновников не могли удовлетворить их жизненные потребности [Eberhard, 1940, с. 14-16; Яно, 1976, с. 265 и сл.]. Если В. Эберхард опирался на данные о размерах жалованья, то Т. Яно апеллировал также к сообщениям о «бедности» чиновников, которую он считал «следствием скудности жалованья», игнорируя ее как показатель общественного лица служилого человека. Напротив, Цюй Тунцзу и Г. Биленстейн, основываясь главным образом на тех же данных о размерах жалованья, отстаивают противоположную точку зрения [Chu T'ung-tzu, 1972, с. 89; Bielenstein, 1980, с. 125-131]. Общим недостатком упомянутых исследований является формальный подход к проблеме. Очевидно, что статистика жалованья и цен или подсчет прожиточного минимума в ханьскую эпоху, неизбежно условный, не могут дать конкретного представления ни о материальных условиях жизни различных слоев общества, ни тем более об их потребностях. Необходимо обратиться к суждениям самих современников. Хотя эти суждения субъективны и зачастую противоречивы, их противоречивость нельзя считать признаком недостоверности. Наоборот, она может оказаться правдивым отображением исторической действительности в единстве составляющих ее противоречий.