Империя вампиров

Мальчишка заметил ополовиненную бутылку и смерил меня подозрительным взглядом. Тогда я посмотрел на него, а он расправил свои цыплячьи, затянутые в краденый кафтан плечи и уставился в ответ с вызовом. И тут раздался визг владелицы:

– Матерь и благая Дева!

В зале заохали, когда через порог в заведение прокрался последний гость и, встряхнувшись от носа до хвоста, забрызгал половицы водой. Перед нами стоял кот. То есть, сука, лев, родичи которого некогда обитали в оссийских горах, – пока все крупные хищники не вымерли от голода. Его шкура была красновато-коричневой, глаза – в золотую крапинку, а по щеке через всю морду тянулся шрам. Он походил на зверя, что на завтрак глотает новорожденных, заедая их кусками детей постарше.

Мужчины потянулись за оружием, но оссийка с косами рубаки только фыркнула:

– Мацайте лучше сиськи. Феба и мыши не обидит.

Трактирщица указала на зверя дрожащим пальцем.

– Так ведь это горный лев!

– Верно. Ручная, что твоя кошечка.

Словно в подтверждение, зверь уселся у порога и принялся вылизывать лапы. На шее у него я заметил кожаный ошейник с тем же тиснением, что и у хозяйки. Трактирщица же решила перебдеть.

– Ну… нельзя ей сюда!

Оссийка цокнула языком и закатила глаза.

– Ладно, Феба, топай давай отсель. На конюшню.

Крупная кошка облизнула нос и принюхалась.

– Ты мне тут не дерзи, сучка наглая! Правила знаешь. Пшла!

Тихонько зарычав, львица понурила голову и вышла назад под дождь. Оссийка же без лишнего шума устроилась в кабинке, а священник и модник скользнули следом. Дрочила заказал выпивку. Когда в зале восстановилось подобие спокойствия, я снова посмотрел на Хлою и выгнул бровь.

– Дружки твои?

Она кивнула, подвигая стул.

– В каком-то смысле.

Разрумянившись от водки, я с ухмылкой произнес:

– Заходят как-то в кабак монахиня, священник и львица…

Хлоя коротко усмехнулась, однако ее тон был мрачным.

– Как поживаешь, Габриэль?

– Да вот, цвету и пахну.

– Слышала, ты обосновался в Оссвее.

Я покачал головой.

– На юге. За Алетом.

Хлоя тихонько присвистнула.

– И ради чего вернулся сюда?

– Так, кровососа одного прикончить.

– Одиннадцать лет прошло, а ты все тот же. – Хлоя откинула со лба непослушные кудряшки и широко улыбнулась. Судя по взгляду, ей в голову пришла некая мысль. Неизбежный вопрос.

– Аззи с тобой?

– Нет, – ответил я.

Хлоя вытянула шею и осмотрела кабинки.

– Астрид дома, Хлоя.

– О. – Она кивнула, присаживаясь. – Ну конечно. Где же ей еще быть?

– Oui. Где…

Высоко в холодной и тоскливой башне Габриэль де Леон подался вперед, поскреб щетину на лице и очень тяжело вздохнул. Историк молча наблюдал за ним. Под шепот ветра Угодник повесил голову, и длинные пряди чернильно-черного цвета упали ему на покрытое шрамами лицо. Он громко харкнул.

– Астрид Реннье, – произнес наконец Жан-Франсуа. – Сестра-новиция, что дала кличку твоему коню. Нанесла татуировку тебе на ладонь. Вы и тогда общались? После стольких лет?

Габриэль поднял взгляд на хроникера, своего тюремщика. Заметил, что Жан-Франсуа иллюстрирует очередную страницу портретом Диора: кафтан, жилетка, тонкие черты лица, светлые глаза.

– У тебя талант, – неохотно признал Угодник.

– Merci, – пробормотал вампир, продолжая рисовать.

– Ты видишь его у меня в глазах? Или у меня в голове?

– Я же из клана Честейн, – ответил, не поднимая взгляда, Жан-Франсуа. – Мы владычествуем над тварями земными и птицами небесными, не над разумом, и ты это знаешь, Угодник.

– Я знаю, что Марго неспроста величает себя императрицей волков и людей, но кровь переменчива. Древние холоднокровки со временем проявляют… и другие дары.

– Пытаешься выведать мои секреты, де Леон? Но ключник здесь я, а не ты. В Сан-Мишон ты прибыл семнадцать лет назад, а с тех пор, как разъезжал по дорогам империи, прошло больше десяти. Так кем была для тебя Астрид Реннье?

В ответ зазвенела тишина, нарушали которую лишь скрип вампирова пера да пение горного ветра. Рассказывая дальше, Габриэль не стал отвечать, а продолжил историю с того места, на котором остановился.

– Значит, охотишься на пиявку? – спросила Хлоя. – Где он?

– В Элидэне. Где-то под Августином.

– Выходит, едешь на север. – Она возвела очи горе. – Слава Богу.

Я отхлебнул из бутылки и поморщился, когда водка обожгла горло.

– За что это Ему слава?

Малышка Хлоя мотнула головой в сторону товарищей в кабинке. Священник склонил голову в молитве, а пепельноволосый мальчишка курил сигариллу из ловикорня и смотрел на меня как на приставшую к сапогу грязь.

– Мы едем в том же направлении, – сказала Хлоя. – Можем разделить дорогу.

– Ох-х-х, – вздохнул я, отхлебнув еще водки. – Разве это не чудесно?

Хлоя нахмурилась, не зная, как понимать мой тон.

– Чем нас больше, тем безопаснее. Оссвей – страна суровая, поверь мне, а среди наших преследователей есть и бессмертные.

– Среди?

Хлоя замолчала, когда пришла девица и бросила передо мной ключ от комнаты и заодно поставила миску грибного супа с ломтем картофельного хлеба. Удостоив хлеб презрительного взгляда, я принялся за суп.

– Еще что-нибудь, adii? – спросила девица.

Я снова отхлебнул из бутылки и, чуть не поперхнувшись, сказал:

– Еще водки.