Империя вампиров

Его, младшего сына Вечного Короля, прозвали Велленским Зверем. Имя это он заработал семнадцать лет назад, когда армия его папаши сокрушила первую на своем пути столицу к западу от Годсенда. Врата Веллена пали, и Несметный легион вырезал всех его жителей, мужчин и женщин, но Дантон питал особую слабость к юным девам. Такая о нем ходила дурная слава. Слух гласил, будто бы он собственными руками убил в городе всех девочек младше шестнадцати лет.

Я посмотрел на экипаж у него за спиной. На порченых девиц, совершенно покорных своему убийце. А Дантон обратил свой темный взор на меня и заговорил, будто вбивая каждое слово молотом:

– Говори, куда отправился мальчик.

Он вторгся в мой разум, придавил своей волей; его мощь, обретенную за века тьмы, я ощущал душой и шкурой, как покалывание. Противиться желанию подчиняться, угождать было бессмысленно. Хотелось уступить, склониться, но ненависть к этой твари, к его роду, к лишениям, которым они меня подвергли, к тому, чем Дантон был и кем притворялся, пересилила. Я крепко зажмурился и тряхнул головой.

– Ты ведь не ждал, что это сработает на угоднике-среброносце, да?

Переполненный презрением, Дантон окинул меня беглым взглядом. Выглядел я, должно быть, не очень внушительно: изможденный и грязный; глаза глубоко запали.

– Черное кожаное пальто и легкие, полные крови шавки, не делают угодника из тебя, – сказал он.

Я вынул меч из ножен, и в голове у меня запела серебристая музыка его голоса:

«Мне снился… т-такой с-странный сон…»

– Пора вставать, Пью. Работа ждет.

«Да?.. О… О-о-о-о, да-а-а-а, да-а-а-а…»

Девицы в упряжке заерзали. В раззявленных ртах блеснули острые клыки. Дантон скривил бледные губы и моргнул, освобождая порченых.

Мертвые девчонки побросали крестовины и бурлящим потоком кинулись на меня – злобные, бездушные и быстрые. Их было примерно столько же, сколько и мертвяков накануне, когда я потерял беднягу Справедливого и бежал, спасая собственную никчемную жизнь. Вот только сегодня я был не пешим странником и легким ужином. В моих жилах гремел санктус, а моя рабочая рука была тверда, как сталь. И когда Пьющая Пепел нестройно затянула у меня в голове старую колыбельную, я устремился на них; меч начал свой танец, и их взгляды наполнились удивлением.

Странно это – биться, когда ты во власти кровогимна. Мгновения кажутся десятками лет, но в то же время весь мир размывается в кроваво-красном тумане. Этих мертвяков я располосовал, как бритва – шелк, а после моего меча в воздухе витал пепел, за что он и получил свое имя. Блаженное освобождение было единственным даром, который я мог преподнести бедным девушкам, и я преподнес его каждой из них. Закончив же, встал посреди раскисшей дороги: пальто, кожа, клинок – все в липких разводах красного и потеках серого. И на какой-то ужасный миг даже удивился: зачем бросил все это?

– Господь всемогущий, – прошептал кто-то на стене.

– Великолепно, – пробормотал капитан.

Чувства обострились, как лезвие клинка у меня в руке; пульс грохотал громом. Я стряхнул кровь с Пьющей Пепел прямо в холодную грязь. Смахивая серые хлопья с лацкана пальто, посмотрел Велленскому зверю прямо в глаза.

– На что тебе мальчишка, Дантон?

Вампир молча обвел быстрым взглядом следы бойни и окровавленный меч у меня в руке. Я же всматривался в его черные глаза, ища хоть капельку намека на ответ.

– Я слышал бредни о чаше Спасителя.

Девчонка-вампир усмехнулась:

– Ты ничего не знаешь, смертный.

– Знаю, что ты ошиблась, придя сюда, пиявка: в небе еще висит солнце.

Этот мой удар попал в цель. Что-то такое промелькнуло в темных, как сумерки, глазах Дантона, когда он стрельнул ими в акварельное небо. Велленский Зверь был сыном самого могущественного вампира на земле. Он наверняка прибыл к этим стенам, рассчитывая пройти сквозь них и крестьян в ополчении, а встретил меня.

Птенец прищурился и сверкнул клыками.

– Кто ты такой?

– Должно быть, ты совсем никто, chérie, – хмыкнул я, – раз даже не знаешь обо мне.

«Покажи им, Габриэль», – прошептало серебро.

Я развязал шнуровку на воротнике. Девчонка даже не моргнула, а вот черный лед в глазах Дантона раскололся. Зверь узнал меня. Он снова посмотрел на сломанный меч, на пустое место у меня на груди, где прежде была вышита семиконечная звезда. Облизнул кончик клыка.

– Де Леон. Живой?

– Как ни печально.

– Как же так? – прошипел он.

– Бог не принял меня, а дьявол побоялся открывать дверь. – Я сделал шаг к нему, прищуриваясь. – Да и ты напуган, Дантон.

– Людей я не боюсь, – усмехнулся он. – Ибо я принц вечности.

Я от души расхохотался:

– Никто так не боится смерти, как те, кто считает себя бессмертными. Этому меня научила твоя старшая сестра.

Вампир яростно сверкнул глазами:

– Ты влез в дела, в которых ничего не разумеешь.

Я пожал плечами.

– Чужие дела – мои любимые.