Империя Владимира Путина

Имеющий политические глаза да видит, что за 6 лет правления Владимира Путина качественно снизилась – а отнюдь не повысилась! – роль России на пространстве бывшего СССР – той самой империи, которой вроде как грезит нынешний Верховный главнокомандующий. В 1990-е годы Кремль объективно был источником легитимности постсоветских режимов. Откровенно и агрессивно антироссийские правители (например, Звиад Гамсахурдиа или Абульфаз Эльчибей) у власти надолго не задерживались. А вновь избранные главы государств СНГ спешили в первую очередь наладить отношения с большим и великодушным, как дедушка Ельцин, барином – Россией. Кроме того, Москва поддерживала жизнеспособность непризнанных государств, гарантируя тем самым стабильность трехуровневой постсоветской контрукции: Россия как правопреемник метрополии – другие страны СНГ – мятежные анклавы с неурегулированным статусом.

При Путине Российская Федерация свой статус источника постсоветской легитимности безнадежно утратила, превратившись просто в самый большой по территории и природным ресурсам кусок позавчеравшней великой Империи. Из первой геополитической лиги, где играют региональные державы (уровня Индии или Бразилии), мы перешли во вторую, где борются за место в плацкартном вагоне истории государства образца Парагвая или Алжира. (Количество разливанной нефти и шальных оффшорных денег в данном случае никак на статус государства, понятно, не влияет.) Теперь за легитимностью глава бывшей союзной республики едет прямиком в Вашингтон, а не в Москву.

Еще в начале первого срока Владимира Путина фактически прекратилась поддержка непризнанных государств. Возобновилась она только в последние два года, и то лишь вследствие полного провала кремлевской политики на молдавском и грузинском направлениях.

Путин последовательно потерял рычаги политического влияния на Молдавию, Грузию, Белоруссию, Украину. (Разумеется, заведомый PR-блеф с российско-белорусским союзным государством, вынимаемый из нафталина всякий раз, когда в России намечается очередной виток непопулярных реформ, способен ввести в заблуждение разве что очень неискушенного наблюдателя.) Ни одна из перечисленных стран теперь не ориентируется на Россию стратегически. Осталась, конечно, угрожающе изогнутая газовая труба, но назвать ее создателем Путина довольно сложно, а образ агрессивного кремлевского дегенерата, традиционно прилагаемый путинской администрацией к дарам трубы, в наименьшей степени способствует росту уважения к России в ближних и дальних углах ее бывшей Империи.

Кремль не проявил ни малейшего интереса к политическим баталиям 2002—2004 гг. в Литве. Хотя если б в этой стране у власти оказались лояльные России силы, было бы куда легче решать трудную проблему калининградского транзита. Но призывы о помощи, доносившиеся с той стороны литовской границы, были официальной Москвой проигнорированы.

Полностью отсутствуют и достижения Кремля в деле защиты соотечественников за рубежом. Гонения и унижения, которым подверг русских не в меру эмоциональный Туркменбаши, остались как бы незамеченными. Дискриминация русского меньшинства, составляющего почти 40% населения Латвии, порой вызывала в Кремле хриплое потявкивание, но ни до каких реальных санкций и вообще мер давления на Ригу дело не дошло. А в недавнем задушевном общении со своим тщательно отобранным народом Владимир Путин и вовсе призвал не демонизировать «латышских друзей».

Наконец, российский солдат столь же неуклонно, сколь и бесславно покидает территорию вчерашнего военно-политического присутствия. Россия выводит свои базы из Грузии за 3 года и бесплатно, хотя еще недавно речь шла об 11 годах и компенсации с грузинской стороны в $500 млн.

В общем, на самом деле никакой эффективной геополитики не получается. И вообще никогда не удастся тем, кто хочет знать и понимать Путина, разобраться в его мотивации, если не усвоить один довольно простой принцип: второй президент РФ по своей природе вообще не политик и тем более не империалист. Он – обычный и типичный предприниматель. И все его решения и действия подчинены исключительно логике крупного бизнеса, сводящейся, так или иначе, к извлечению прибыли.

Финансовый гений