Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

В начале и середине XIX века также наблюдалась дальнейшая дифференциация различных групп имперских подданных. Продолжающаяся экспансия в регионы с преимущественно нерусским населением и их колонизация превратили империю во все более неоднородное образование. Начиная с 1822 года большинство нехристианского населения Сибири, а затем Средней Азии и Кавказа было отнесено к новой правовой категории инородцев. Как отдельная группа, указанная в «Своде законов», инородцы стояли вне социальной структуры империи. Хотя они пользовались определенными привилегиями, такими как освобождение от воинской повинности, они были подданными второго сорта и рассматривались как нижестоящие по отношению ко всем социальным стратам имперского общества167. В то же время эта категория была подвижной и состояла из постоянно меняющегося числа подгрупп168. В нее входили кочевые и полукочевые народы Азии, горцы Северного Кавказа, коренное городское население Туркестана и (долгое время) евреи. Татары-мусульмане в Крыму и Волго-Камье первоначально были включены в состав высшей подгруппы инородцев и таким образом интегрированы в сословную структуру; однако к середине XIX века в списках инородцев они уже не упоминаются169. Со временем этот термин приобрел также неофициальное значение «нерусские», и к концу века он широко использовался без каких-либо правовых коннотаций именно в этом смысле170.

Так, законодательство Российской империи в отношении этнических и религиозных групп оставалось бессистемным. Некоторые законы распространялись на конкретные религиозные группы независимо от места их проживания, другие – только на отдельные сословия внутри этих групп. Многие нормы устанавливались и применялись только в определенных регионах. Например, на Южном Кавказе действовали особые правила проживания и передвижения, согласно которым не проводилось различия между христианами и мусульманами, однако они предусматривали ограничения для тех, кто относился к христианским сектантам, таким как старообрядцы и молокане171. Такая территориальная дифференциация в правовом регулировании привела к растущей раздробленности внутри религиозных общин. В то время как татары в Поволжье и Крыму все больше встраивались в имперское общество, татары на Урале и в Сибири, а также мусульмане в Средней Азии и в некоторых частях Кавказа оставались инородцами, обособленными от него.

В 1850-х и 1860-х годах произошел следующий сдвиг в государственной политике. Движение в сторону большего равенства, которое пронизывало многие Великие реформы, было, по крайней мере частично, результатом новой концепции гражданственности. К 1860-м годам светское понятие «гражданственность» (гражданское сознание или гражданское воспитание) стало вытеснять представление о России как о веротерпимом и в то же время в значительной степени сегрегированном многоконфессиональном государстве172. Попытки унифицировать империю предпринимались по всем направлениям. Введение всеобщей воинской повинности, например, привлекло в армию и на флот большое количество неправославных: в 1879 году в Казанской губернии в армию было призвано почти столько же татар (1747), сколько и русских (1990)173. При этом полки, сформированные по этноконфессиональному признаку, в основном исчезли. Безусловно, предложенная идея гражданственности имела русско-христианскую составляющую, поскольку имперская элита полагала, что русификация (обрусение) и переход в русское православие в итоге привьют гражданственность населению174.

В целом сдвиг от имперской концепции, подчеркивающей толерантность и лояльность, к унитарному национальному государству, стремящемуся к социальной интеграции, был лишь частичным175. Ограничения в отношении меньшинств сохранялись. В то время как некоторым были предоставлены уступки и привилегии (например, в 1862 году было отменено обязательное согласование проектов мечетей), на других, особенно католиков и лютеран на западных окраинах империи, оказывалось все большее давление с целью заставить их обратиться в православие176. Некоторые этнические и религиозные группы, как и большинство обездоленного населения империи, по-прежнему имели ограниченные права на свободу передвижения и проживания177. Главным образом важна была лояльность: группы и народности, считавшиеся благонадежными, интегрировались все активнее, в то время как те группы населения, которые воспринимались как потенциально опасные, обычно подвергались изоляции и репрессиям.