Империя зла

Парень лет четырнадцати, не старше, точно не из вагона Жукова, робко вышел из строя и, остановившись в трех шагах от коротышки-начлага, что-то сказал.

– Что? – переспросил тот. – Скажи громче, чтобы все услышали. – И протянул пацану мегафон.

– Витя я… – отчетливо произнес мальчишка, а потом, после небольшой паузы, быстро добавил: – То есть рабочий трудового лагеря эсзэ эспэ атэ ноль два сто тридцать два сорок ноль шесть!

– Шифт-дел ламерку, – прошептали рядом с Иваном.

Полковник отобрал у мальчишки мегафон.

– Нет, Витя, ты больше не рабочий.

Толпа перестала дышать.

– Ты свободен, Витя. Тебя никто тут не держит.

Мальчишка исподлобья смотрел на полковника, не понимая, к чему тот клонит.

– Рабочий – почетное звание, которое надо еще заслужить! Которое не дается кому ни попадя и просто так! Тунеядец и саботажник не достоин святого звания! Властью, данной мне Председателем, я приговариваю этого государственного преступника к высшей мере наказания – расстрелу!

Мальчишка отшатнулся и, вертя головой туда-сюда – мол, нет, не надо, – поднял перед собой руки.

– Приговор привести в исполнение немедленно! – Начлаг убрал от лица мегафон и выхватил пистолет.

Грохнул выстрел. Тело упало, засучило в агонии ногами.

Иван до конца не верил, что коротышка убьет пацана. И не его одного поразила эта смерть – толпа, зарокотав, подалась вперед, на полковника.

Ощерившись, тот выставил перед собой пистолет и рявкнул в мегафон:

– Давайте! Ну же, тунеядцы! Кто тут еще саботажник?!

Он не боялся, что толпа разорвет его, что патронов в магазине в сотню раз меньше, чем народу в загоне. Ни капельки не боялся.

Начлаг абсолютно безумен, понял Иван. А еще он вдруг сообразил, что голос отца больше не беспокоит его. Больше ни слова о Хортицкой спецшарашке. О сапогах тоже. И это…

Это отлично просто! Жуков едва не подпрыгнул от радости. Улыбаться было больно – губы-то разбиты, – но ничего, он потерпит ради такого случая. Правда, немного стыдно… Прости, отец, но твой сын действительно рад, что ты наконец-то умер, убравшись из головы, заткнувшись-таки.

– Отлично, просто отлично… – шептал Иван, и на него косились.

Небось забавное зрелище он собой являл: в тесной робе с чужого плеча, вместо лица – кровоподтек, зато от счастья аж распирает! И это притом что на его глазах просто так убили малолетку!

«Найди барса», – прозвучало между висками.

Иван замер. Шумно выдохнул. Нет, этого не может быть. Опять, только иначе?!

Когда Серпень спросил: «Почему именно туда, а не поближе?», он ответил не совсем честно – наплел про какой-то шанс. На самом деле он знал: голос в голове не отстанет, пока он, Иван Жуков, не выполнит данного обещания.

«Найди барса», – настойчиво повторил голос отца новую фразу.

Что за барс? Это зверь такой, да? Снежный барс, Иван читал о нем что-то в учебнике по биологии…

– Твою мать! – выругался он и зажал уши руками.

Не помогло.

Начальник лагеря неспешной походкой удалился из загона.

Орудуя дубинками по делу и удовольствия ради, вертухаи выстроили рабочих в пять длинных очередей, ведущих к раскладным столам, только что принесенным и установленным на плацу вместе с пластиковыми табуретами. На табуреты тут же умостились мужчины в робах чуть получше, чем у Ивана. «Покупатели», – зашелестело вокруг. Вдоль очередей выстроились вэвэшники. Возле каждого стола возвышалась фигура с робопсом на поводке.

Как выяснилось уже через пару минут, покупатели – это те, кто отбирал новых рабочих для цехов и служб, в которых прибывшим доведется трудиться на благо союзной элиты. По какому принципу шел отбор, Жуков так и не понял. Похоже, покупатели пополняли свой штат исключительно визуально, типа «этот нравится, тот нет».

«Найди барса», – голос в голове не умолкал.

«Найди барса».

«Найди…»

«…барса».

От голоса некуда спрятаться, не заставишь его замолчать. Голос отца твердил одну и ту же фразу без перерыва, от него звенело в голове. Тошнило, вот-вот вывернет. Господи, чего ж так нехорошо?.. Иван едва стоял на ногах. В глазах побелело, стало снежно. Он почувствовал влагу на верхней губе. Тронул пальцем – кровь. Из носа, значит, потекло.

Прогуливавшийся вдоль очереди вэвэшник недобро покосился, с намеком ударил дубинкой-электрошокером о ладонь. Ну вот не понравилась ему рожа Ивана. И не мудрено – его наружность нынче кого угодно довела бы до нервного тика. Еще та образина. Жуков задрал голову, чтобы остановить кровотечение. Так что получить крутую работенку ему, похоже, не светит. Он ведь никогда ничего не делал руками, он вообще никогда не работал…

Наконец-то служивый потерял интерес к нему.

Иван решился тронуть за плечо впередистоящего:

– Простите, вы не в курсе, тут барсы водятся? Мне очень важно знать.

– Убери провод, а не то ща монитор потушу!

Тоже ответ. Иван поспешно отдернул руку. И почувствовал на себе тяжелый, не предвещающий ничего хорошего взгляд.

Смотрел на него старик-покупатель. Чуть ли не с другого края плаца пялился. И если у столов прочих его коллег уже выстроились внушительные группки новичков, то рядом со стариком никого не было. И это настораживало.