Империя Зла

Кречет со стороны понаблюдал за нашей стычкой, Брови грозно сдвинулись, он сопел как бык, которому показали красную тряпку. Голос прозвучал зло:

– Как это ни гадко, но придется устроить чистку.

– Чистку?

– Ее, – подтвердил он угрюмо. – Иначе что получается? Они везде вопят, что к власти пришел диктатор, злодей, душитель свобод, но такой свободы оплевывать президента нет ни в одной стране мира!.. В тех же Штатах, которым лижут солдатские ботинки, уже пересажали бы за оскорбление власти, отобрали бы лицензии и запретили лет на сто заниматься чем-либо, кроме рытья канав.

Черногоров почти выкрикнул с мукой:

– Давно пора!.. Позвольте, я прямо сейчас отдам кое-какие распоряжения?

Кречет поколебался, кивнул:

– Только самые общие. Сперва надо предупредить, что за оскорбление или подтасовку фактов будем карать отныне строго.

– Конечно-конечно, – закивал Черногоров с такой неистовостью, что в церкви уже разбил бы лоб. В руке мелькнул сотовый телефон, палец сдвинулся на кнопку, и Черногоров бросил одно-единственное слово:

– Упреждение.

Кречет вскинул брови:

– Это что еще?

Черногоров сунул телефон в нагрудный карман, растянул губы в бледной улыбке:

– Я давно готовил такую операцию. Тогда должна была стать упреждающей... Увы, сейчас просто будет больше работы.

Краснохарев шумно вздохнул, мощным ударом руки догнал и припечатал к столу вздумавшие улететь бумаги.

– Больше – это ничего, – пророкотал он медленно. – Привыкли. Только бы не поздно...

От слов всегда осторожного в словах главы правительства повеяло предчувствием большой беды.

Глава 40

Не только поздно, сказал я трезво. Что-то вообще идет не так. Едва началась операция «Упреждение», как массмедики словно взбеленились. С удивительным бесстрашием, странным для вообще-то подлого племени, подняли крик о диктаторе, что залил кровью страну, продавая оружие даже уголовникам и психически неуравновешенным.

Более того, разом были опубликованы обзорные статьи, больше похожие на призывы к смене власти, одновременно в ряде ведущих газет. По телевидению телекомментатор с жирным голосом в открытую призвал высадить в России десант НАТО, как недавно высаживали на Гаити, в Кувейте или Зимбабве. Высадить десант, а с помощью командорс отстранить от власти диктатора, чтобы ввести Россию в общество европейской цивилизации.

Черногоров явился утром на удивление рано. С желтым, как у мертвеца, лицом, глаза ввалились вовнутрь черепа, весь в сеточке морщим, заявил мертвым голосом:

– Похоже, Степан Викторович прав. С упреждением опоздали. Господин президент, ситуация выходит из-под контроля. Я боюсь, что в столицу придется ввести войска.

Тишина была такая, что когда Коган негромко кашлянул рядом, Яузов подскочил, словно взорвалась бомба.

Кречет скривился:

– Преувеличиваете, Сергей Павлович. Честно говоря, я не увидел особой оперативности ваших людей. В ваших руках вся милиция, весь ОМОН, все элитные подразделения внутренних войск!.. Что вам еще надо?

Черногоров сказал упрямо:

– Полномочий. У меня связаны руки. Вы же знаете, милиционер не может выстрелить в бандита, пока тот первым не выпустит в него всю обойму! Да и тогда милиционера по судам затаскают... и меня с ним, а бандита даже до суда не доведут: адвокаты освободят в тот же день.

– Хорошо, – ответил Кречет нехотя. – Если вам нужны полномочия, – берите. Только и отвечать будете по всей строгости. Согласны?

Черногоров впервые улыбнулся. Я боялся, что его застывшие губы полопаются от непривычного за последние недели движения.

– Будет сделано, господин президент!..

Он выпрямился, молодцевато козырнул и вышел, предварительно бросив в сотовый тоже одно словцо, явно повеселевшим голосом. Похоже, в команде Кречета никто не страшился полномочий.

Когда дверь за ним закрылась, Кречет повернулся к нам. Глаза его под нависшими скалами надбровных дух сверкнули, как два костра в глубине пещеры:

– А теперь еще одна новость. Послезавтра я улетаю в Саудовскую Аравию. Забайкалов с зарубежными коллегами подготовил крупномасштабный договор. Главы стран подписывают лично.

– Главы арабских стран? – осторожно переспросил Коган.

– Мусульманских, – уточнил Кречет. Каменные губы дрогнули в сдержанной улыбке. – Что не мешает нам, конечно же, приняв ислам, оставаться европейской страной. За себя оставляю Степана Викторовича. Впрочем, буду отсутствовать от силы сутки. К тому же вы настолько спаянная команда, что вообще в президенте не нуждаетесь...

И хотя излишнее подозрительный мог бы это расценить как намек, министры заулыбались легко и, вроде бы, без задних мыслей.

Накануне отлета Кречет поманил меня в малый кабинет. Провожаемый бдительными взорами, я закрыл за собой дверь. Кречет указал на кресло напротив, сам пошел едва ли не строевым шагом вдоль стены, сделал крутой поворот, двинулся обратно.