Империум

– Что тут немыслимого? Император Карл Пятый вызывал на поединок короля Франциска. А король Густав Четвертый – Наполеона.

Напомнить кайзеру о том, что Наполеон презрительно ответил шведскому королю, мол, если тому непременно хочется подраться на дуэли, то французский император готов послать к нему любого из полковых учителей фехтования, – никто уже не осмелился. Только главнокомандующий войсками Восточного фронта фон Гинденбург осторожно предположил: быть может, монарху разумнее выставить вместо себя бойца-«защитника», что отнюдь не противоречит ни старинным рыцарским обычаям, ни дуэльным кодексам Европы…

Вильгельм II ненадолго задумался, а потом решительно отверг такую возможность:

– Фридрих Вильгельм, король Пруссии, так и поступил в свое время, но это, увы, не прибавило уважения к нему. И недаром Фридрих Великий говорил, что правитель – первый слуга государства. Настал час и мне доказать это на деле.

– Вот слова, продиктованные истинным благородством! – воскликнул фон Гинденбург.

– Моим подданным вообще следовало бы попросту делать то, что я им говорю, – изрек кайзер, – но они желают думать самостоятельно, и от этого происходят все затруднения…

Известие о возможном личном поединке двух властителей всколыхнуло все умы Германии. Споры были столь горячими, что даже почтенные профессора Берлинского университета готовы были снова перевоплотиться в отчаянных студентов-дуэлянтов, которыми они были когда-то.

– Что вы хотите, господа, тут в действие вступают иные судьбоносные правила, а не те повседневные, к которым мы привыкли! – горячился на собрании преподавательского состава декан исторического факультета. – Ведь не зря недавно почивший профессор Лампрехт, создатель всем нам известной «Истории германского народа» в двенадцати томах, написал такие замечательные слова: «Кайзер Вильгельм – глубокая и самобытная индивидуальность с могучей волей и решающим влиянием».

– Кайзер никогда не ошибается! – воскликнул профессор Слаби, один из основоположников радиотелеграфной связи.

Раздался многоголосый гул одобрительных выкриков.

– А ведь и покойный канцлер Бисмарк был изрядным дуэлянтом! Почти три десятка поединков и только одна рана!

Реплика прозвучала некстати, ибо все знали, что кайзер в юности тяготился опекой Бисмарка и не любил его за это.

– Наши дуэли проходят по строгому регламенту, поэтому каждый может защитить свою честь, не рискуя потерять жизнь по воле слепого случая. Вы думаете, славянские варвары умеют соблюдать правила? Достаточно вспомнить печальную судьбу графа фон Берген…

Дуэль графа фон Берген и русского князя Щербатова состоялась более чем за сто лет до описываемых событий, но наделала немало шума и, как выяснилось, не была забыта до сих пор.

Началась эта история еще в царствование Екатерины Великой. Князь и граф поссорились в московском театре – фон Берген на вопрос Щербатова о том, как ему понравилась игра актеров, не только не нашел добрых слов, но высокомерно отказался отвечать вообще. Щербатов пришел в ярость и ударил немца тростью. Императрица, не желая дальнейшего развития конфликта, повелела выслать графа за пределы России, а Щербатова уволить со службы, удалив из столицы. Однако император Павел Петрович князя не только принял обратно, но и повысил в звании. А когда узнал, что противник передал тому вызов, – разрешил князю отправиться в Германию, вдобавок приказав щедро снабдить деньгами для этого путешествия. По возвращении князя император поинтересовался: «Надеюсь, ты убил немецкую свинью?» – и был весьма доволен, получив утвердительный ответ.

Сейчас же профессура Берлинского университета составила приветственный адрес, в котором выражалась глубочайшая уверенность, что мощь немецкого оружия и личная доблесть его величества кайзера Вильгельма II станут залогом победы.

4. Кто в нашу Балтику с линкором придет…

В качестве оружия Вильгельм II выбрал не пистолет или саблю, а только что прошедший ходовые испытания новенький линкор «Байерн» – тридцать с лишним тысяч тонн водоизмещения, восемь доселе невиданных 380-миллиметровых орудий, шестнадцать казематных 150-миллиметровых орудий раздельно-гильзового заряжания, пять подводных 600-миллиметровых торпедных аппаратов, 14 водотрубных котлов Шульце-Торникроф и три турбины Парсонса, приводящие в действие три винта. И броня в тридцать пять сантиметров толщиной, уходящая намного ниже ватерлинии. В штатном режиме линкору требовался экипаж в тысячу человек, но спешно проведенная на верфи в Киле реконструкция с установкой автоматических устройств подачи топлива в двигатели, а также зарядов к орудиям позволяла управлять этим воплощением смертоносной мощи одному человеку. Или двоим, чтобы исключить даже минимальную заминку в условиях сражения…

При этом Вильгельм великодушно предложил «дорогому кузену» выбрать не обязательно аналогичную боевую единицу, а любую другую.