Империум человечества: Омнибус

— «Просперитус Люкс»! — иронически фыркнул Кортес. Конечно, было типично назвать эту военную машину, на недавно колонизированном мире, таким образом, надежды и заблуждения людей послужили защитой смысла, отраженного в его названии. Просперитус Люкс двигался недостаточно быстро, чтобы быть эффективным против вторжения, и, следовательно, потерпел неудачу в своей защитной функции. Теперь тоже должен был пасть вместе с остальным миром.

— Как и все остальное в этой гнетущей ситуации, — стонал Кортес, — это — я, моя собственная нерешительность виновата!

Пока еще проблемой оставался гражданский вопрос, еретиков, бунтующих на улицах Полыни, Кортес не желал посылать за охраной. Он предпочитал решение таких дел оставлять Арбитрам.

— Идиот! Слепой, глупый идиот! — неоднократно проклинал он себя, Кортес пришел к самому горькому заключению. Заключению, что его неэффективность на должности губернатора, была первейшей из причин их поражения.

Он пристально глядел в наивном отчаянии, как неповоротливая махина Просперитус Люкс отступала, его глаза пытались отрицать это. Огонь обуял почти весь корпус Титана. Зеленоватые облака плазмы, периодически вырывавшиеся из него, указывали на катастрофические нарушения в реакторном отделе. Из своего укрепленного окна губернатор мог видеть крошечные лица команды обслуги Титана, с раскрытыми от страха и отчаяния ртами. Он знал, что машина была обречена наряду со всеми душами на борту.

— Обречена как моя планета! — громко стонал он. Наконец он признал, что семена, приведшие планету к этой ситуации, были посеяны задолго до него, великого Губернатора Дэйна Кортеса, но в том, что они проросли, виноват он и вся ответственность ложилась только на него.

Даже теперь оказавшись перед лицом полного истребления, Кортес не мог остановить наводнение ненавистных ему воспоминаний, которые хлынули в его измотанный разум. Среди бумаг, усыпающих его стол, налитые свинцом глаза Дэйна упали на долго игнорируемые доклады Адептус Арбитрес об увеличении культистской деятельности. Невероятные сообщения о поклонениях Хаосу, которые так стремительно расцвели от нескольких изолированных инцидентов в пустошах в полномасштабное еретическое восстание, были бесспорным свидетельство бездействия Кортеса.

— Знаки были всегда здесь, все здесь! — вопил он, раскидывая отчеты из его стола. В глубине сердца Кортес знал, что, в некотором роде, Тенебрэ повинна в определенном развращении, роспуске чувств. Он чувствовал усталость духа, который оставил такие сложные формы жизни как люди, жаждущие перемен. Кортес предполагал, что такая примитивная окружающая среда как на Тенебрэ, могла привести к соответственно слаборазвитому духовному климату среди людей.

Независимо от причин его пребывания на должности губернатора Тенебрэ он видел, что почитание Императора все дальше скользило в бессмысленную абстракцию, и нашептывания Ока Ужаса становились еще более настойчивыми. Теперь конец был близок, и Кортес с ясностью увидел, что могло привести к нему. Дэйн получил некоторое облегчение от осознания своего бессилия в решении этого вопроса. К сожалению, это понимание никак не извиняло его обязанностей, которыми он пренебрег.

Кортес был уверен, что в глазах человечества, он будет считаться виновным, возможно даже замешанным, в бедствии, которое случилось с его планетой.

— Они сделают свои собственные выводы, — стонал Кортес. Он понимал, что в другом месте Галактики сильные мира сего, несомненно, увидят неблагоприятные подтексты в том, почему он не предпринял очевидный и законный курс действий. То есть, почему он не призвал Инквизицию.

— Еретик Кортес! — кричал он. — Кортес, раб Хаоса!

Дэйн замучил себя мыслью, о том, как он войдет в историю, все же он был человеком, и подвержен человеческой гордости. Потерять Тенебрэ — это одно, потерять жизнь — другое, но потерять свое имя и достоинство было совершенно иным.

Резко опустившись в свое высокое, кожаное кресло, Кортес вспомнил день, когда огромные, причудливые десантные корабли Космодесанта, покрытые ненавистной иконографией Богов Хаоса, вышили из Варпа и вторглись на орбиту Тенебрэ.

Десантные боты лились целыми потоками к поверхности планеты. Теперь те, кто были на них, наводняли Полынь: искривленные, злобные машины, существа, которые оставляли за собой ужас и моря крови.

— Почему? Скажите мне почему? — просил он ответа у пустого воздуха. — Этот захолустный мир, возможно, ничего не значит…, но это — мой дом! — Отчаяние нахлынуло на его сознание, и мучительные рыдания выплеснулись градом слез. — Почему я когда-то приехал сюда! Почему?

Много лет назад, когда ему предложили пост губернатора Тенебрэ, он согласился с удовольствием. Ничего не значащий мир на задворках Вселенной. Место где, наконец-то, можно обрести спокойствие и счастье. Место, где можно забыть о военной службе и ужасах, которые он видел. Оно стало местом страха и смерти.

— Почему?