Империум человечества: Омнибус

— Нет. — Инквизитор Герхарт покачал головой и бросил мне на колени стреляную гильзу. — Народ Дрекса должен уверовать вновь, как это однажды уже было. Их необходимо вразумить, они должны понять сердцем, что есть только один истинный Император, и что Он — Бог Человечества. — Герхарт мерил шагами небольшое пространство моей кельи для медитаций. — Я предстану перед ними, и Сам Император протянет руку с небес и убережет меня от зла. В Его божественности не будет сомнений. — Он остановился и сжал кулаки. — Или я обращу их планету в пепел.

Тогда я вскинул голову и встретился с глазами Герхарта. Несмотря на мощь его речи, они были невозмутимы и полны холодного спокойствия человека, душу которого выжгло огнем его же собственных деяний.

— Пожалуй, в моем храме найдется лишь семеро, способных на такой выстрел, — сказал я. — Даже мне лишь однажды удалось сделать подобное.

— Ты веришь в божественную волю Императора? — спросил Герхарт.

— Да, — кивнул я. — Но я не верю, что она превратит вас в пуленепробиваемого.

— Хорошо, — сказал Герхарт, выходя из кельи. — Тогда не промахнись.

Я отнимаю глаз от прицела и поворачиваю голову на юго-запад к Ораторской Башне. Куполообразное строение — единственная другая выгодная позиция для наблюдения за инквизитором. Красные предупреждающие символы проносятся по экрану, когда визор засекает тепловую сигнатуру за одним из угловых окон, украшающих пик башни.

Верховный спикер, его помощник и пятеро отпрысков, бывших там для поддержания видимости охраны, теперь, несомненно, мертвы. Справедливая цена за то, чтобы обеспечить местоположение цели.

Я снимаю визор и кладу на крышу рядом с собой, направив его точно на башню. Вытащив тонкий как нить инфокабель из оптического когитатора визора, я вставляю его во вспомогательное гнездо прицела, связывая их экраны.

Я возвращаюсь в положение для стрельбы.

Герхарт сейчас в самом разгаре речи, его руки выразительно мечутся туда-сюда. Я подавляю соблазн прочесть его речь по губам. В ближайшие минуты мне понадобится вся моя сосредоточенность.

Я медленно выдыхаю, удерживая прицел на инквизиторском кулоне. Он — маяк, наводящий мое перекрестье на центр масс Герхарта.

Он вскидывает руки, поднимая их с боков, как будто распинаясь перед толпой. Он никогда не представится легкой мишенью.

Мой визор передает в прицел одну-единственную руну.

Я стреляю.

Долгое мгновение я наблюдаю за происходящим.

Пуля, вращаясь в воздухе, устремляется к груди Герхарта. Она выпущена не из моей винтовки. За первой следует ещё одна. На этот раз моя. Я вижу смещение воздуха, остающееся на пути двух пуль, пока они несутся к инквизитору.

Мой снаряд ударяет первым…

Я выдыхаю.

…сбивая другой, прежде чем тот успевает убить инквизитора.

Пули сшибаются с кратким треском. Отпрыски Темпестус ломают строй и пытаются обступить Герхарта. Он отмахивается от них и устремляет взор к небесам, сотворяя знамение аквилы.

Я вскакиваю на ноги, сжимая в руке пистолет. Я открываю автоматический огонь по башне. Расстояние слишком велико, чтобы мои снаряды могли пробить толстые стены и убить стрелка. Я продолжаю стрелять. Этого достаточно, чтобы вызвать панику. Каменные осколки и смятые остатки пуль врываются во внутреннее пространство башни, вынуждая несостоявшегося ассасина сменить позицию. Я опустошаю магазин, наблюдая, как удаляется единственная тепловая сигнатура.

Проходит семнадцать часов, прежде чем я завершаю свою миссию.

Страху, как и всем болезням, нужно дать время укрепиться и распространиться. Еретик из Ораторской Башни рассказал всем, кто захотел слушать, о том, что Император сотворил с его пулей. За одну-единственную ночь население Дрекса притихло. Гневные протесты стали казаться далеким воспоминанием, когда мануфакторумы вернулись к работе и десятины военного снаряжения потекли вновь. Дрекс стал тише воды, ниже травы. Стал напуганным. Покорным.