Империус (СИ)

— Думаешь, я мог подготовить фальшивку, чтобы подшутить над тобой на зельях? Или даже подставить, изменив рецепт так, чтобы получилась какая-то отрава? Вообще-то, на меня похоже… А, ладно, ты всегда можешь заказать себе экземпляр во «Флориш и Блотс».

Именно так она и собиралась поступить, но после его слов засомневалась, однако предположить, что он договорился с книжным магазином о какой-то каверзе, было, наверное, чересчур. Да и почту проверяют.

— Заложника своего мне верни, — сухо потребовала Гермиона, и Малфой безропотно послушался. Вряд ли можно было исхитриться как-то его проклясть, но она всё же проверила парочкой выявляющих заклинаний.

— Ещё один будущий параноик с постоянной бдительностью на мою голову, — он упёрся подбородком в сложенные на столе руки и посмотрел на неё со странной грустью.

Никакого стеклянного марионеточного взгляда, полная достоверность. Но так и работает хорошее заклятие Империус: не отличить, а иначе оно не стало бы непростительным. От контраста внешней естественности его поведения и страшной сути по позвоночнику пробежал холодок, и Гермиона, впервые с той знаменательной встречи возле библиотеки, присмотрелась к нему действительно внимательно, не пытаясь игнорировать сам факт его существования.

Малфой всегда был довольно тощим, но сейчас его можно было назвать скорее болезненным. Странно, но ему шло. Делало не таким противно-кукольным, более мужественным, и в то же время будило внутри неё что-то слишком похожее на жалость. Она хотела задавить это чувство, но не смогла: ему явно приходилось несладко. Может быть, когда наконец-то получится освободить его от гнёта чужой воли — и не убить в процессе, пожалуйста, — он сумеет пересмотреть свои взгляды? Нельзя же оставаться верным тем, кто делает с тобой такое… Это уже за гранью.

Никто ведь не потребует от него перехода на светлую сторону и активного участия в войне на их стороне — простого нейтралитета было бы достаточно: уже минус один враг, минус лишняя угроза и повод для беспокойства. Если только Малфой не пошёл на это добровольно, с полным пониманием и одобрением происходящего. Сама Гермиона не смогла бы, но она не расист-фанатик, верно? Откуда ей доподлинно знать, на что способны подобные люди, где проходит для них граница допустимого? Конечно, прочитанные после возрождения Волдеморта биографии нескольких нацистов дали ей примерное представление, но не всеобъемлющее. Точно сказать она не бралась, потому что в тех книгах не было пределов: ничто не казалось их персонажам слишком ужасным или недопустимым.

Но это же Малфой! Высокомерная задница, человек-заносчивость и человек-самомнение. Пошёл бы он на такое, сумел бы придавить себя до такой степени, даже при желании? Гермиона всё же сомневалась: слишком рафинированным цветочком, не знавшим реальных проблем и трудностей, он рос. Неоткуда было в нём взяться стержню, негде было закалиться, осознать, что есть вещи поважнее собственных желаний.

Малфою тем временем, похоже, наскучило молчание.

— Ты взрываешь мой мозг, Грейнджер, — протянул он с усмешкой.

— А? — Гермиона могла только надеяться, что это не прозвучало настолько же растерянно и жалко, насколько она сейчас себя ощущала, ведь именно взорвать ему мозг — по сути — как раз и было её планом. Неужели Малфой как-то вызнал про зелье или заклинания и догадался? Проследил?

— То делаешь вид, что я не существую, то устраиваешь мне сцены, только что минут пять смотрела, будто я какой очередной неудачный эксперимент Лонгботтома на уроке зельеварения, а сейчас вот изображаешь кролика перед удавом. Такая непостоянная…

— Чего тебе от меня надо? — спросила она устало и самую капельку облегчённо: случайное совпадение слов, не более. Если только не вспоминать, как он однажды намекал на Сириуса. «Как пёс». Но сейчас было совсем не похоже на тот раз: совсем другие интонации. Однако в данный момент он не был обычным собой. Чёрт, так можно запутаться до совершеннейшего умопомрачения.

— Понять. Люблю загадки, Грейнджер. Вот как ты ко мне относишься: ненавидишь, презираешь, боишься, интересуешься? Столько противоречивых сигналов… сейчас, к примеру, напряжённая работа мысли во всё лицо.

— Не выдумывай глупостей, — Гермиона демонстративно задрала нос. — Мне совершенно на тебя плевать.

— Я бы поверил, но ты хреновая актриса и просто отвратительно делаешь вид, что меня не замечаешь, хотя до нашествия Уизли и Поттера не прикидывалась. А в Большом зале ты настолько упорно не смотришь на слизеринский стол, что это даже примечательно.

Он слишком проницательный. И что сказать? Ведь не о том, что всё это — результат их прошлого… общения в коридоре возле библиотеки. И не о своих подозрениях — которые на самом деле давно уже твёрдая уверенность — и порождённом ими плане. Так странно и непривычно пытаться говорить с ним дольше одной минуты и без оскорблений.

— Забавно, но это второй наш более-менее нормальный разговор за весь год, — подмигнул Малфой.

— И за всю жизнь, — добавила она нерешительно.