Имперская гвардия: Омнибус

Добравшись до последнего из них, я услышал треск электрических разрядов и оглянулся. Асконас снова приближался, подтягивая себя бионическими конечностями. Он поднял левую руку, и из модифицированного запястья выпрыгнул нейрокнут. Разворачиваясь, витки полыхнули энергией. Я увернулся и дернулся вправо; кнут оказался длинным, так что его кончик обжег воздух у моей головы.

Я достиг двери и подтянулся туда одновременно с тем, как Асконас вновь щелкнул кнутом. Мне нужно было что-то сделать с оружием инквизитора: как только он меня достанет, я буду полностью парализован, всю нервную систему поразят судороги. Мои пистолет и меч все еще лежали в коридоре, откатившись к стене под уклон.

Очередной взрыв. Пол комплекса выровнялся на мгновение, а затем накренился ещё больше. Схватив оружие, я выпрямился, упершись одной ногой в стену. Когда Асконас выкарабкался себя из командного центра, я открыл огонь из болт-пистолета, который держал в левой руке, и попал в цель. Снаряды превратили имплантат запястья в бесформенную массу, а кнут безвольно опал.

Асконас взревел и помчался на меня, вытаскивая болтер одной рукой. За ним из дверного проема вышел Эрар — меня собирались взять числом.

Я бросил фраг-гранату под ноги инквизиторам. Не надеялся их убить, но, пока они прятались от взрыва, я выиграл дополнительные несколько секунд. Не теряя времени, бросился обратно по коридору, пытаясь бежать, насколько это было возможно с учетом необходимости опираться на обе стены. Прошло три секунды, а мне так и не снесли голову болт-зарядом. Затем граната детонировала, что принесло мне ещё несколько мгновений. Словно в ответ на это, комплекс сотрясла череда крупных взрывов. Верх и низ метались из стороны в сторону. Я не позволил себе упасть, ведь противники уже открывали огонь. Мощные вибрации у нас под ногами сбивали им прицел. Инквизиторы что-то прокричали, а затем я услышал, как они кинулись в погоню. Хорошо.

Дверные проемы и пересечения коридоров превратились в зияющие ловушки. Добираясь до каждого пролома я разбегался и прыгал по центру. Набранной скорости хватало, чтобы успешно преодолевать ямы. По крику сзади я понял, что Майнхардту один из прыжков не удался.

Я достиг конца коридора. Мостик между комплексом и площадкой вокруг опорной трубы изогнулся и деформировался. Сама колонна стояла прямо, безразличная к агонии перерабатывающего завода. Когда я бежал по внешним мосткам, подо мной уже не было ничего, кроме огня, который бушевал и растекался вокруг. Волны пламени разбивались о фасады строений. Металлический мост стонал, когда я несся по нему, железо корежилось и ломалось. Вибрации превратились в жестокие толчки. Переход едва держался.

Шагнув на площадку, я оказался лицом к дверному проему, теперь скошенному по четкой диагонали, и отошел назад за трубу. Я стоял на колонне, поднимавшемся из центра яростного моря пламени.

Масштаб совершенного давил на меня, но я оставался верен своей клятве. Я принимал реальность происходящего. Если бы я заранее знал, какими будут последствия, то всё равно поступил бы так же.

Асконас вылетел из дверного проема и рванул через мост. Инквизитор был гораздо тяжелее меня, и каждый его шаг отдавался резким лязгом умирающего металла. Его сообщники замешкались у переправы. Я выстрелил в мостик там, где он соединялся с комплексом, заставив железо взвизгнуть. Асконас ступил на площадку обслуживания одновременно с новым содроганием комплекса, которое сбросило мост в огненный поток.

Теперь остатки его отряда не могли добраться до нас. Инквизиторы встали в дверном проходе подобно воплощениям безумного благочестия, но прекратили огонь. Их лидер оказался между ними и мной.

— Что ты наделал? — прорычал Асконас. Он не стрелял, ярость не позволяла ему даровать мне быструю смерть.

Я тоже не стрелял — броня Асконаса могла выдержать серьезный урон, хотя его голова не была защищена. Член Инквизиции или нет, он предал Империум. Я всей душой осуждал Асконаса, но всё же не стрелял.

Нам обоим нужно было понять друг друга. Я осознал, что Асконас сбит с толку моей уверенностью в собственной правоте, как и я — его.

— Я точно знаю, что сделал, — ответил я инквизитору. — Очистил этот мир от твоего безумия.

— Мы могли бы узнать очень многое.

— С каких пор мы прислушиваемся к учениям Хаоса?

Он уставился на меня. Мое отсутствие сомнений ранило его сильнее, чем ранили бы болт-снаряды.

— Ты ошибаешься… — начал Асконас, но закашлялся.

— Нет, ошибаешься ты.

Он продолжал кашлять, и я внезапно понял, почему.

— Ты понимаешь, что ошибся. Ты хочешь, чтобы я поверил в безгрешность твоих побуждений, потому что сам уже не веришь в это. И ты заражен.

Инквизитор взревел, его глаза засветились отчаянной яростью. Левая рука Асконаса была бесформенной массой, способной сокрушить мой череп. Пальцы правой латной перчатки потянулись к моему горлу. Действуя с ясностью и чистотой побуждений, я поднял пистолет и послал болтерный снаряд в мозг этого падшего святого.