Имперская гвардия: Омнибус

— Ну как? — спросил меня капитан. Ему приходилось кричать прямо в ухо, чтобы я мог его слышать. — Что вы думаете, Яррик?

— Это авантюра.

— Стоит попытаться. Мы должны попробовать сделать что-то, чтобы вырваться из этой коробки, в которую они нас загнали.

— А если вы не правы? Если это не сработает? Тогда мы проиграем эту войну из-за одного необдуманного поступка.

— Этого не случится, — заверил Марсек и похлопал меня по спине. — Ракеты готовы к пуску. Авгуры корабля почти нацелились на позиции противника. Проблема заключается в том, что эти паразиты слишком рассредоточены и хорошо укрыты. Нам нужно заставить их показаться.

— В принципе такое возможно, — уступил я, хотя мне всё-таки не нравился этот план. Он звучал неправильно. Войны редко выигрываются авантюрами.

— Ну вот и отлично! — в восторге гаркнул капитан, решив, что одолел меня.

Меня он не убедил, и тем не менее я занял своё место на передней линии, поскольку рота уже готовилась к атаке. Я выступал с левой стороны бреши. Марсек по центру. Отделение Ганосчека справа несколько линиями позади. Прежде чем присоединиться к своим бойцам, сержант подошёл ко мне почти вплотную.

— Как вы думаете, комиссар, — спросил он. — Будет ли это хорошей смертью?

На шутку его вопрос не походил. Он говорил абсолютно серьёзно.

— Если тактика капитана оправдает ожидания, то да, смерть в этой битве будет достойной.

Ганосчек криво усмехнулся.

— Это я и сам понимаю. Я о другом. Как вы думаете, план сработает?

Это и был его истинный вопрос — будут ли жертвы стоить того? Умрёт ли он за благое дело или за чужое тщеславие? Я мог ответить ему, как политик, ведь, в конце концов, я был политофицером, хоть это и не одно и то же. Однако ему бы это не помогло. Поэтому я дал прямой ответ на его прямой вопрос: «Я не знаю».

Улыбка сержанта стала шире: «Хотя бы честно». Он двинулся дальше.

— «Кастелян Беласко» ждёт нашего сигнала, — объявил Марсек несколько минут спустя. — Воины Армагеддона, в атаку!

Мы выступили из убежища и стали хорошо видны уже на полпути к вершине склона. Со всех сторон над нами нависали «железные трупы» жертв изменников. Мы наступали вверх по долине из потерпевших крушение кораблей. Мало какие из них сохранили сходство с собой прежними. Они превратились в огромные надгробия, сооружённые руками безумных мастеров. Покорёженный металл всюду тянулся к небу. Тут и там виднелись неровно оторванные секции размером с дом, гниющие куски обшивки, разбитые цилиндры, фрагменты башен и обломанные надстройки. Всё это расстилалось вокруг, насколько хватало взгляда. Мы попали в страну индустриальной смерти.

Я выкрикнул вызов нашим врагам, предлагая им попробовать сразить меня. Достав из кобуры пистолет и выставив перед собой меч, я мчался со всех ног и палил вслепую, целясь в ночь. И хотя я полностью отдался задаче по убийству неприятелей и выживанию, часть моего разума в какой-то миг охватила целую картину, где две силы столкнулись в океане обломков, и пришла в смятение.

Противник не вёл ответный огонь. На нашу атаку никакой реакции не последовало. Когда это до меня дошло, я перестал стрелять. Был ли кто-нибудь впереди? Мы продолжали наступление, и менее чем за минуту наша передняя линия достигла гребня. Я оглянулся. Вся шестая рота расположилась на склоне.

По достижении вершины пред нами развернулся пейзаж из открытых ветру коридоров и гигантских куч шлака. Ни малейших признаков признаков предателей.

— Капитан? — позвал я, когда все остановились, так как, если бы мы продвинулись дальше, опора под ногами стала бы ненадёжной. Было ясно, что мы угодили в новую ловушку, но я не мог понять, в чём заключался подвох. Время тикало, и С каждой прошедшей секундой я всё больше проклинал себя за неспособность осознать, что нужно сделать. Судя по его виду, Марсек был сконфужен не меньше.

— Дайте мне вокс! — крикнул он, и к нему подбежал связист Верстен.

— Есть связь с кораблём! — сообщил он. Марсек схватил трубку.

— Приём, «Кастелян Беласко»?

— Слушаем вас, капитан Марсек, — протрещал в ответ голос с фрегата. Я подошёл поближе, чтобы лучше расслышать переговоры. — Вы на позиции?

Я не узнал говорящего.

— Мы на месте, — подтвердил Марсек. — Но здесь никого нет. Отменяю задачу.

— Попались, — сказал голос.

«Попались». Что это значит? Марсек уставился на трубку, потом на меня. Его лицо выражало встревоженное изумление. Уверен, моё тоже. Осознание происходящего явилось, как гром среди ясного неба, не позднее, чем через два удара сердца после полученного Марсеком ответа. И всё равно слишком долго. Когда я вытаскиваю этот момент из памяти, я очень хочу схватить юного комиссара за грудки и встряхнуть этого дурака, чтобы он начал действовать немедля. Как же он не догадался, что будет дальше? Как же он не видел опасности, когда смотрел на пустой склон?