Имперская истина

— Что мне делать? Если я сейчас помогу Темным Ангелам, мы станем врагами Гвардии Смерти. Если придем на помощь Легиону Мортариона, тогда ваши боевые братья не замедлят отомстить. Галактика в огне, сенешаль, и пламя затронуло всех нас. Но если мы будем терпеливы, то сможем выйти из этого конфликта, если не невредимыми, то по крайней мере живыми.

Корсвейн искал ответ на честную оценку ситуации Ремеркусом, но в голову ничего не приходило. Для него галактика всегда была разделена на два лагеря: тех, против кого он сражался и тех, кто бился рядом с ним. Он подумал о Повелителях Ночи, о том, как изучал их, считал союзниками, несмотря на методы, которые казались чужими и варварскими. Хотя он, как и все, был шокирован предательством Гора, измена Кёрза его не удивила.

Союзник так легко стал врагом.

Теперь он столкнулся с вероятностью существования третьей точки зрения, ситуацией, в которой не было ни друга, ни врага. Когда Лев сказал ему, что обстановка более сложна, чем Корсвейн может вообразить, возможно именно нынешнюю ситуацию предвидел примарх.

— Мы живем в сложные времена, Кор, и нет четкого разделения между теми, кто сражается на нашей стороне и теми, кто против нас. Неприязнь к Гору и его Легионам больше не гарантирует верность Императору. Другие силы используют свое право на власть.

— Я не понимаю, монсеньор, — признался Корсвейн. — Кому еще клясться в верности, кроме как Гору или Императору?

— Скажи мне, кому ты служишь? — спросил Лев в ответ на его вопрос.

Корсвейн ответил незамедлительно, выпрямившись, словно его обвинили в преступлении.

— Терре, монсеньор, и делу Императора.

— А что на счет твоих клятв мне, маленький брат? — голос Льва был тих и задумчив. — Ты не верен Темным Ангелам?

— Конечно же, верен, монсеньор! — Корсвейн был застигнут врасплох предположением, что примарх может считать иначе.

— И поэтому есть те, для которых на первом месте стоит их примарх и Легион, а для некоторых, возможно, даже не они, — пояснил Лев. — Если бы я сказал тебе, что мы должны отказаться от защиты Терры, что бы ты ответил?

— Пожалуйста, не шутите так, — тихо сказал Корсвейн, качая головой. — Мы не можем позволить Гору выиграть эту войну.

— Кто сказал, что я говорю о Горе…?

Примарх закрыл глаза и несколько секунд тер бровь. Затем он взглянул на Корсвейна, оценивая его рвение.

— Это не твоя забота, маленький брат. Подготовь оперативную группу, и позволь мне одному нести тяжелое бремя.

Теперь это бремя давило тяжестью на плечи Корсвейна. Хотя ему было сложно смотреть на уход Льва, но сенешаль понимал, насколько мог, причины отбытия примарха. Происходящие на Восточной Окраине события нельзя было игнорировать, они могли представлять такую же угрозу Императору, что и предательство самого Гора. Или же так считал Лев.

Когда Корсвейн впервые созвал командный совет, он спросил себя, как бы поступил Лев в подобной ситуации. Размышления ни к чему не привели. Корсвейн считал, что знал примарха лучше остальных, но мысли и планы примарха лежали так же далеко от понимания сенешаля, как человеческие для насекомого. Примархи понимали вселенную так, как он никогда бы не смог, и попытки предугадать их мотивы приводили бы только к нескончаемому разочарованию.

— Ни быстрого ответа, сенешаль Корсвейн? Ни банального довода, чтобы убедить меня в необходимости жертвы моих солдат?

Голос Ремеркуса вернул Корсвейна от его мыслей к насущным делам. Он почувствовал дрожь боевой баржи и услышал, как орудия и ракетные батареи открыли огонь по приближающимся торпедам. От залпов, выпускаемых с орудийных палуб, под ногами сенешаля непрерывно трясло палубу. Реализм происходящего добавил настойчивости его словам.